Маме – мечтательнице, как я
Шрифт:
– Почему нет?
Он раздраженно вздохнул, потому что мой вопрос был ожидаемым.
– Есть три причины.
Я сунула руки в карманы.
– Ты прогулял первые пару лет в старшей школе. Подумаешь. Так у всех, – Кэллам посмотрел на меня, не веря, что так у всех. – Ты трудился последний год, и постараешься в этом году, наберешь нормальный средний балл. И ты так сильно бегаешь, так что это должны учесть. Несколько уроков не удались – но это не повод бросать идею колледжа, если хочешь там побывать.
Кэллам
– Не просто «несколько уроков», и это только первая причина.
– Какие еще две? – я опустилась рядом с ним, держась на безопасном расстоянии.
– Вторая – я не хочу бросать маму. Лето – одно дело, но четыре года – это много, а у нее остался только я. Папа… брат… они бросили ее. Я не могу так, – он сцепил ладони так, что вены проступили под кожей.
– Но ты будешь учиться. Сможешь приезжать. Выходные, праздники и так далее. Ты не бросишь ее, как твой папа, и не окажешься в тюрьме, как твой брат, – я начинала понимать, почему Кэллам был загадкой. – Я тебя понимаю, и это даже по–геройски, что ты хочешь заботиться о маме, но она не хотела бы, чтобы ты оставил мечты, чтобы быть с ней и ужинать вместе, – я посмотрела на него, а он глядел на небо.
– Это не самая великая причина в мире, но есть причины хуже, чем желание заботиться о маме.
Я кивнула. Он был прав. Я так трудилась, чтобы оказаться там, где была, и сколько раз я думала остаться ближе к дому, чтобы приглядывать за Гарри?
– А третья причина?
Стало тихо, и причина явно была большой.
Он сцепил руки и пожал плечами.
– Я проваливаю тесты.
– Проваливаешь? – медленно отозвалась я, словно ослышалась. – Какие тесты? Определенные предметы? – я подвинулась ближе.
– Любые. По всем предметам.
Я задумалась. Кэллам воплощал спокойствие под давлением во всех ситуациях, я не могла представить, как он теряет самообладание при тесте, опущенном перед ним.
– Правда? – спросила я.
Он кивнул.
– Но ты сказал, что прошлый год был хорошим. Для этого нужно было хорошо сдать тесты. Кошмаром был год до этого.
– Тот год был хорошим по сравнению в предыдущими, но я все равно провалился на тестах. Мне надоело, что учителя смотрят с жалостью, дают списывать или назначают дополнительные занятия, чтобы хоть что–то мне поставить, – он поднял воротник рубашки. – Старшая школа – это одно, в колледже такого отношения не будет. Я вылечу, не дойдя и до середины первого семестра.
– Какой оптимист, – буркнула я, потирая ладони.
– Я реалист, Финикс. Если я не могу писать регулярно тесты, то я и в колледже не справлюсь, так почему
– Я не говорила, что это не так, но ты сам признался, что хотел бы в колледж, если бы мог.
– А я не могу, – его голос звучал уже не так раздраженно, как в начале разговора о колледже. Прогресс.
– Нужно перепрыгнуть пару барьеров. Подумаешь, – я склонилась к нему.
– Эти барьеры весь мир называет блокадами.
Я застонала, хотелось вбить в него разум.
– Даже если бы ты знал на сто процентов, что не потянешь колледж, разве не хочется хотя бы попробовать? – я замолчала, давая ему обдумать это. – Разве ты не будешь потом жалеть, что упустил шанс?
Кэллам задумался на минуту. А потом покачал головой.
– Дьявол на моем плече говорит «нет».
– А что говорит ангел на другом плече? – я ткнула носком ботинка его ногу.
– Что глупо даже думать об этом.
– Ладно тебе. Я могу помочь. Я – профи в тестах, – я постучала по своей голове, словно это все доказывало. Получалось не очень. – Ты научил меня хитростям лагеря, а я научу тебя, как побороть тесты.
Я думала, что он возразит. Но он молчал, словно обдумывал это.
– Ты уже весь день со мной учишься и бегаешь. Хочешь тратить еще время на меня?
Я отмахнулась.
– Я не против. И будет приятно покомандовать тобой. Рассказывать, что делать, а что не делать, – я покрутила пальцами. – Это будет круто.
Он заерзал на ступеньке, склонил голову ко мне.
– Ты уверена?
– Если ты не понял, это мое уверенное лицо, – я обвела указательным пальцем свое лицо несколько раз.
Он неуверенно смотрел на меня, и я показала ему язык.
И все–таки добилась его улыбки.
– Какая жизнь дома? – я сменила тему, потому что из–за тестов ему было неловко.
– В Инглвуде? – он пожал плечами. – Довольно мило, – я молчала. – Я понимаю. Люди слышат «Инглвуд» и думают о бандах, преступлениях и жестокой политике, но это все разговоры прессы. Есть духовная пища, и преступления там идут на спад. Там даже могут позволить себе ипотеку, – он пожал плечами. – Это дом.
– Какая твоя жизнь? – я придвинулась ближе.
– Разная. Одинаковая.
– Там к тебе тоже относятся как к божеству?
Он рассмеялся, качая головой.
– Нет. Там все на другом конце шкалы.
– Правда? – я не могла представить Кэллама менее привлекательным.
– Дома я работаю, учусь в школе, помогаю маме по дому. А тут я делаю то, что люблю каждый день, круглые сутки, – он отклонил голову и посмотрел на небо. Улыбнулся. – Дома я работник, а не божество.
– Ты не скучаешь по этому? По бурной воде в реке или камням горы?