Манадзуру

Хироми Каваками

«Замолчи!» — гневно закричала я про себя. Женщина рассмеялась и тут же, прекратив преследование, растворилась в морской дали. В этот миг вода сверкнула чуть ярче.

— Следующая станция — Манадзуру. Манадзуру, — объявил громкоговоритель.

Добравшись до своей комнаты в гостинице, я сняла одежду и повесила её на вешалку. Повалившись на кровать, я почувствовала, как глаза начинают слипаться. «Надо сделать кондиционер потеплее…» — только подумала я и тут же погрузилась в глубокий сон. Очнувшись, обнаружила, что на улице уже начало смеркаться, на закате алело небо. Судя по всему, спала я не менее двух часов, но

тело никак не хотело просыпаться. Я вышла на веранду и стала прислушиваться к шуму волн. Доносящийся звук походил на рёв. Ветер дул мощными порывами. Я включила телевизор, там голос диктора то и дело повторял: «Тайфун… Тайфун».

Я умылась, подкрасила губы и вышла из комнаты. Давно мне не приходилось ужинать в одиночестве. Я шла одна по дорожке, по которой мы гуляли тогда с Момо. Ветер трепал волосы. Одиноко. Мне стало очень одиноко. Раньше со мной не случалось ничего подобного. Я всегда была невозмутимой. И в одиночестве, и вдвоем, и в окружении множества людей я чувствовала себя одинаково спокойно. Но сейчас все изменилось. Мне стало трудно привыкать. Мой организм потерял способность привыкать. Каждый раз, когда я находилась какое-то время одна или втроем с кем-нибудь, тело постепенно свыкалось с особым составом воздушного пространства вокруг. Но стоило кому-то выйти, или же, наоборот, кто-то новый оказывался рядом со мной, как воздух моментально принимал новое качество. Перемена всегда была настолько стремительной, что я просто не успевала привыкнуть.

Добравшись до берега, я уселась и начала читать дневник Рэя. Из моря в порт возвращался корабль. Мне стало интересно, куда он плавал в такой ветреный день? На страницах дневника то и дело попадалась заметка: «Вес немного снизился». Было ли тогда заметно, что Рэй худеет? Вспомнить мне не удалось. В памяти остались только весы, которые были у нас дома. Нашу тесную квартирку, где я, Рэй и Момо жили втроем, я каждый день пылесосила дважды. Это не отнимало у меня много сил, настолько мало было наше жилище. Момо постоянно таскала с улицы песок и грязь.

Весы представляли собой механизм в оранжевой раме, обтянутый пробковым материалом. Их подарила нам на свадьбу одна семейная пара, с которой дружил Рэй. Муж не любил их.

Когда я удивилась и спросила, почему, он нахмурился.

— Некрасиво дарить весы!

— Странный ты человек, — засмеялась я.

— Не смейся, — обиделся он.

«Не смейся», — я почувствовала, как от этих слов мое тело становится влажным. Раньше даже от сущего пустяка меня вдруг охватывала влажная истома.

«Болезнь, — мысленно произнесла я. — Быть может, Рэй страдал от какого-то страшного недуга. Вдруг он оставил меня, предчувствуя свой близкий конец?» Иногда эта мысль меня пугала. Но иногда, я страстно желала, чтобы именно это предположение оказалось правдой.

— Как бы то ни было, жаль, когда тебя оставляют, правда? Как ты думаешь, кто больше достоин сожаления: тот, кто остался, или тот, кто ушел? — опять вмешалась женщина.

— Не хочу даже думать об этом, — холодно ответила я, и женщина тут же унеслась в морскую даль. В последний миг перед тем, как она скрылась из вида, я разглядела её белые ноги.

На следующее утро я встала поздно. Прошлым вечером я, немного перехватив на ужин, заснула, когда на часах было еще только десять. Я чувствовала, что могу спать сколь угодно долго. Совсем как Момо.

Я вышла на веранду, ожидая услышать праздничный шум, но сюда доносился лишь шорох волн. Дорога была где-то далеко, и даже звуки машин не долетали сюда. Ограничившись

на завтрак одной чашкой кофе, я села на автобус и поехала в порт.

— Где будет проходить праздник? — заглянув в питейную, поинтересовалась я у хозяйки. По сравнению с тем, что я видела в прошлый раз, на пристани собралось куда больше народа, но вокруг не было ни цветов, ни звуков, даже отдаленно напоминающих праздничное шествие.

— Как раз сейчас, наверное, микоси понесут от ворот храма, — растягивая слова, пояснила хозяйка.

Я поискала глазами женщину, её нигде не было.

— С неё всё равно мало толку, — прошептала я, и в тот же миг она возникла рядом.

— Вы всегда приходите на зов? — поинтересовалась я у неё.

— Иногда, — ответила женщина без тени улыбки.

— Значит, праздник еще не начался? — спросила я. Женщина кивнула в ответ. Мы зашагали вместе, свернув с пристани в небольшой переулок. Под ногами тотчас почувствовался подъем. На этом полуострове суша, едва выступающая из моря, у самой кромки воды почти сразу круто вздымалась, переходя в возвышенность. Во внутренней части полуострова было несколько не то чтобы гор, но довольно высоких холмов.

Я запыхалась. Женщина все так же легко скользила рядом.

— Куда идешь? — спросила женщина.

— Никуда конкретно, просто иду, — ответила я и заметила, как она внезапно помрачнела.

— Что с тобой?

— Так, вспомнилось кое-что.

Вокруг потемнело. Закрыв собою солнце, облака затянули небо. Я посмотрела на небо, кое-где их оборванные края были подсвечены солнечными лучами. Тучи двигались, и через миг вновь вспыхнул ослепительный свет.

— Ты идешь на край мыса? — спросила женщина. Но не успела я ответить, как она исчезла. Я опять взглянула на небо. В глаза ударил свет. На несколько секунд все вокруг исчезло, погрузившись во мрак.

— Рэй… — позвала я. Трудно получалось звать его, просто глядя перед собой, но раньше я любила ворковать себе под нос имя мужа даже там, где его не было. — Рэй.

— Рэй, — шептала я, любуясь профилем его спящего лица. Утром муж уходил на работу, а днём я, улучив минутку между кормлениями Момо, звала его в пустом доме.

И все-таки в памяти брезжило что-то, связанное с цифрами 21:00. Это произошло за три дня до исчезновения Рэя. Уложив Момо спать, я села за стол и стала просматривать газету, которую утром читал Рэй. Я медленно переворачивала листы. Чувствовалось, что их уже держали в руках, уголки страниц утратили свою острую твердость, какая бывает у свежей газетной бумаги. Я скользила глазами от телепрограммы к социальной рубрике, далее к местным новостям и спортивной колонке, пока не задержалась на разделе «Семья». Мое внимание приковал жирный заголовок «Преисподняя». О чем была та статья, не помню. Помню только, как от одного взгляда на те буквы, у меня невольно вырвалось его имя: «Рэй…»

В углу гостиной, погруженной в тишину, лежало несколько кубиков, которыми вечером играла Момо. Сама не знаю почему, крашенные красной краской квадратные и круглые брусочки, будто выросшие из пола, показались мне предвестниками беды.

— Рэй, — снова позвала я и посмотрела на часы, было девять вечера. Я знала, что мой зов в пустоту, как обычно бесследно утонет в той же пустоте. Но неожиданно мне послышался отклик.

— Кэй… — едва слышно раздался голос Рэя где-то под потолком гостиной. Мне стало не по себе, я схватила газету и принялась сворачивать её с нарочитым хрустом. Звук оборвался, а за ним угасло и эхо моего собственного голоса.