Манадзуру
Шрифт:
На станции Токио я перешла на пригородную электричку. Села на сторону, где покажется море. Самого моря было еще не видно, но уже потянуло влагой.
— Похоже, дождь будет, — промолвила своему спутнику женщина, сидящая наискосок от меня. Я выглянула в окно: небо приобрело бледный непонятный оттенок. Не серый и не голубой. Цвет, похожий на бледные водянистые разводы, которые расплываются вокруг густых и вязких комочков только что выдавленной акварельной краски: от красных — чуть красноватые, от черных — чуть сероватые. Такой неопределенный,
Наверное, и правда, пахнет дождем, а не морем. Полило после станции Фудзисава, дождь словно вонзался в гладь моря, замелькавшего в окне после остановки в Ниномия.
В памяти всплыло расстроенное лицо мамы в момент расставания… и еще Сэйдзи.
Когда я приехала в Манадзуру впервые, весна была немного ближе, чем сейчас. Кружили коршуны. Небо тогда казалось бескрайним.
— Придется зонтик купить, — сказала женщина.
— Поедем на машине, — ответил мужчина.
Вид пальцев женщины и мужчины, легко сплетенных между собой, неприятно бросался в глаза. Её красные накрашенные ногти и его безымянный палец с заусенцем, её мизинец с маленькой родинкой и его узловатые костяшки виднелись противно отчетливо, будто бы на них было направлено увеличительное стекло.
— Не умирай, — промолвила женщина.
Наверное, послышалось. Но мне было лень прислушиваться. Мужчина ничего не ответил.
— Не умирай, слышишь? — еще раз попросила она.
Нет, значит, не послышалось. Но в моём вялом сознании ничего не происходило, во мне не просыпалось любопытство.
Вот уже и станция Манадзуру. Женщина беспокойно теребила пальцы мужчины.
За окном лило как из ведра.
Купив в киоске прозрачный зонтик, я выскользнула на улицу. Следующий автобус до набережной еще только через час. Зажав сумку подмышкой, я отправилась в путь пешком.
Шаги поднимали брызги. «Я приехала!» — мысленно звала я женщину, которая всегда следовала за мной по пятам в Манадзуру.
Ответа не было.
Я шла уже двадцать минут, чувствуя, как постепенно начинаю коченеть от холода. Я посмотрела сквозь прозрачную пленку зонтика на небо. Но сквозь струящиеся капли ничего не было видно. Намокший подол плаща хлестал и путался в ногах.
Я вышла на дорогу, вдоль которой выстроились несколько закусочных. Одна из них, с вывеской «Соба» [23] , было открыта. Время обеденное — внутри полно посетителей. Я заказала тарелку лапши удон.
Обжигая язык, хлебаю бульон ложкой. Пока я не спеша ела, посетителей заметно поубавилось.
23
Соба — блюдо японской традиционной кухни, гречневая лапша.
— Тут где-то недалеко гостиница была, «Суна» называется, — окликнула я официантку.
— Да, это рядом с побережьем, портовая гостиница, — отозвалась та.
В воздухе возникло что-то похожее на тень
Собрав ложкой остатки бульона, доела лапшу. Тень притаилась возле моих ног.
— Ты всегда появляешься там, где есть еда, — прошептала я. Тень слегка сгустилась.
Когда я вышла из закусочной, дождь уже прекратился. Небо стало ещё темнее, чем во время дождя. Уверенно шагая по серой дороге, я направилась к берегу.
Волны вздымались высоко.
Попыталась представить Сэйдзи — не получилось.
— Если ты приехала в Манадзуру, ты должна стать его частью, — послышался голос женщины. То, что минуту назад было всего лишь тенью, обрело яркие очертания. Длинные волосы, еще более прекрасные, чем раньше, голос чистый, мелодичный.
— Взяла номер в гостинице? — спросила женщина.
— Ещё не знаю, буду ночевать или нет.
— Не возьмёшь номер, вернуться сюда больше не сможешь.
Я попыталась спросить, что это значит, но ответа не получила.
Мы вместе спустились к морю.
— Как подруги, мы с тобой, — сказала я, и она в ответ улыбнулась. Протянула мне руку. Я крепко сжала её.
— В первый раз у меня получилось так ощутимо прикоснуться, — тихо промолвила женщина.
Усевшись на мокрые камни, мы смотрели в морскую даль. Огромный мост соединял берега залива. Мы не размыкали рук. Её рука была теплая, будто живая.
Я удивилась:
— Почему?
Женщина покачала головой:
— Не знаю. Наверное, сейчас мы стали еще ближе друг другу.
Да мы с нею стали очень близки, может быть, поэтому Манадзуру так манил меня.
— Я хочу встретиться с Рэем, — попросила я.
— Правда?
— Да, правда.
— Но ты не сможешь больше вернуться.
— Не вернусь.
— А ребенок?
— Мы отдалились друг от друга.
Женщина недоверчиво нахмурилась.
— Но это не так просто.
— Пусть не просто, но я хочу, — твердо и отчетливо повторила я и крепко сжала её руку. Рука начала таять и разрушаться. И вот, где только что была ладонь, осталась лишь пустота. Женщина тоже исчезла.
— Не уходи, — позвала я её.
Волны вздымались высоко. По мосту с шумом промчались друг за другом два черных грузовика. Женщина не вернулась.
Неужели это место всегда было таким безлюдным.
Я уже целую вечность бродила по пляжу. Забравшись по склону вверх, я увидела полуразрушенную часовню богини Бэнтэн [24] и поклонилась. В полумраке виднелись неясные очертания статуй божеств. Что-то чувствовалось неизъяснимо родное в этом обветшалом месте, овеянном духом местного божества. Мне было так все знакомо, будто я бывала здесь раньше.
24
Бэнтэн — богиня счастья и богатства.