Маньчжурский кандидат
Шрифт:
Амджак снял пальто.
— Знаешь, Роуз, боюсь, не будь я левшой, мне, наверно, пришлось бы уволиться из ФБР. Веришь ли? Я с большим трудом сгибаю локоть. Этот доктор Вейлер — ты ведь знакома с Эйбом Вейлером, Роуз? — он, может, и разбирается кое в чем — ну, ты знаешь, что я имею в виду — но что касается артрита, тут он полный профан. — Амджак затопал вслед за хозяйкой на крошечную кухню; Марко, вытаращив глаза, провожал их взглядом. — Мать решила остаться еще на неделю, — донесся до него голос Амджака. — Там продают очень крепкое пиво, и, поскольку муж сестры не вернется домой до понедельника, мать
— Конечно, почему бы и нет? — послышался голос Рози. — Главное — уехать до того, как он вернется, вот и все. Он говорил мне, что ему нравится лупить ее прямо по маленькому, милому старушечьему носу.
— Что за глупости мы с тобой обсуждаем! — раздраженно сказал Амджак. — Спасибо. — Видимо, Рози протянула ему виски.
— Ваши ребята все еще интересуются советскими шпионами?
Амджак резко качнул головой в сторону Марко.
— Этот, что ли?
— Он знает некоторых.
Они вернулись в гостиную. Рози прижимала к животу четыре банки пива.
— Он умеет разговаривать? — спросил Амджак.
— Да, и еще как. И, ох, Луи, хотела бы я, чтобы от тебя пахло, как от него! — Марко заметно смутился, Амджак проворчал что-то и вперил в него пристальный взгляд. — Однако давай перейдем к делу, потому что майор Марко уже начинает чувствовать себя так, словно после одиннадцати лет совместного обучения в Академии он увел у тебя жену, а тебе лучше всех на свете известно, что это совсем не тот случай.
— Так рассказывай! — буркнул Амджак.
И Рози все рассказала. От патруля она перешла к Почетной медали и ночным кошмарам, к Мелвину, живущему в Вайнрайте, к армейским госпиталям, к Чанджину и Реймонду, к матери Реймонда и сенатору Айзелину, не забыла также про трибунал и самоубийство генерала Джоргенсона. Когда она закончила, все некоторое время молчали. Амджак медленными глотками допил виски.
— Где блокнот? — хрипло спросил он.
Марко в первый раз раскрыл рот.
— В моих вещах. У Реймонда на квартире.
— Ты помнишь какие-нибудь лица людей в своих снах?
— Каждого человека, каждое лицо. Там еще была одна женщина.
— И один русский подполковник?
— В форме КГБ.
— А этот Мелвин видит во сне то же самое?
— Да. А тот человек, который сидел рядом с подполковником, сейчас служит у Реймонда.
Амджак встал и осторожным движением натянул пальто.
— Я переговорю с особым агентом. Где тебя можно найти?
Марко открыл было рот, но Юджина Роуз опередила его:
— Здесь, Луис, — живо ответила она. — В любое время.
Марко залился краской.
— Я вообще-то остановился у Реймонда Шоу, — быстро вставил он. — Трафальгар 88–881.
— Не могу поверить, — сказал Амджак Рози. — Просто не могу поверить, что ты стала такой безжалостной, жестокой девочкой. — Он направился к двери. — Тебе наплевать на меня.
— Луи!
Амджак был уже у двери, но обернулся. Рози безо всякого выражения смотрела на него.
— Ты знаешь, что мне на тебя не наплевать, — сказала она. — И уверена, что ты точно знаешь, до какой степени мне на тебя не наплевать.
Не в силах выдержать ее взгляд, он отвел глаза в сторону, а затем уставился в пол.
— Как ты думаешь, тридцатидевятилетний
— Я хочу помочь ему, Рози, — медленно произнес Амджак, — но решаю не я. Ответ сообщу тебе завтра. Доброй ночи и удачи тебе.
— Доброй ночи, Луи. Когда твоя мать позвонит, передай ей мои наилучшие пожелания.
Амджак вышел и закрыл за собой дверь.
— Тебя не так-то просто обвести вокруг пальца, а, Юджина Роуз? — уважительно спросил Марко.
На следующий день в большом нью-йоркском офисе Федерального Бюро Расследований собрались четверо. Одним из них был Амджак, вторым — особый агент, его непосредственный начальник; третьим — только что прибывший из Вашингтона курьер, а четвертым — Марко.
Курьер привез из закрытого спецархива ФБР сто шестьдесят восемь тщательно отобранных фотографий. Здесь были снимки только мужчин: мексиканские цирковые артисты, чешские химики, канадские спортсмены, обветренные австралийские шоумены, индийские нефтяники, японские преступники, австрийские шахтеры, французские метрдотели, турецкие борцы, английские издатели, советские чиновники; тут были также граждане Китайской Народной Республики и офицеры Советской армии. Некоторые снимки были четкие, другие — размытые. При первом же просмотре Марко отобрал фотографии Михаила Гомеля и Георгия Березина. Никто не произнес ни слова. Со второго захода Марко отложил в сторону Па Ча, высокопоставленного китайского сановника. Марко не указал ни на литературного агента из Северной Каролины, ни на баскского торговца овцами и вообще ни на мгновенье не усомнился в своем выборе, основанном на том, что долгими ночами изучал эти лица на протяжении пяти лет.
Курьер и особый агент взяли три отобранные Марко фотографии и вышли, чтобы свериться со своей картотекой. Марко и Амджак остались одни.
— Валяй, занимайся своими делами, — сказал Марко Амджаку. — Не обращай на меня внимания.
— А-а, заткнись, — буркнул Амджак.
Марко уселся за длинный полированный стол, развернул «Нью-Йорк таймс» и успел разгадать две трети кроссворда, пока не вернулись особый агент и курьер.
— Что-нибудь еще помните об этих людях? — прямо с порога, не успев сесть, спросил особый агент. Амджак тут же выпрямился, мутная пелена спала с его глаз. Курьер разложил три фотографии на столе перед Марко. — Не спешите.