Мангака 2
Шрифт:
Я лишь молча кивнул в ответ, и пошёл к центру площадки. Тренер прав. Надо просто драться, и не думать уже ни о чём постороннем. Хрен с ней, с победой. Главное стереть это равнодушие с его лица. Хочу, чтобы он морщился от боли, а в его глазах появлялся ужас при моём приближении!
Мы чуть ли не с треском сшибаемся друг с другом, как два айсберга в океане, и я вижу небольшое удивление в его глазах, когда я не стал привычно закрываться в обороне, и пошёл с ним на размен ударами.
Летящий навстречу кулак принимаю плечом, отвечая плотным джебом, и сразу с левой
Я добился своего, стёр равнодушие с его лица. Теперь на нём застыла маска ярости. Мы снова и снова обмениваемся сериями ударов. Я довольно много пропускаю, но и он тоже.
Под конец раунда я уже практически забываю о защите корпуса, но берегу голову. Она, конечно же, в шлеме, и он смягчает удары, но было у меня подозрение, что любой сильный удар по ней просто выключит меня после прошлого сотрясения. Ещё вдруг пришла случайная мысль, что режиссёр не сильно порадуется, когда я вернусь к съёмкам. Шлем не спасёт от синяков, и у меня, походу, будет ждать неприятный разговор с ним.
Последний перерыв пролетел просто мгновенно, и я в упор не помнил, что мне бубнил там на ухо тренер.
Пятый раунд проходит всё в той же ожесточённой рубке. Я уже практически ни о чём не думаю, и действую на сплошном автоматизме. Уклон, блок, удар, ещё удар, вспышка боли в груди от очередного пропущенного удара, на которую уже привычно не обращаю внимание, принимаю на блок удар в голову, и тут же бью коленом.
Сато явно тоже не просто. Он тяжело дышит, зло глядя на меня, но во взгляде явно читается и растерянность, и непонимание, почему я ещё стою на ногах, а не валяюсь на полу.
Мои лёгкие горят огнём, а глаза заливает пот, но я не могу его вытереть, и действую уже практически ничего не видя, на одних инстинктах. Где-то рядом беснуется зал, но я слышу его приглушенно, как через подушку, и продолжаю бить, уворачиваться, прыгать, и опять бить, уже еле поднимая тяжеленные руки.
В какой-то момент я понимаю, что молочу руками воздух, соперника нет передо мной, и я спотыкаюсь об его валяющееся тело, но кое-как устоял на ногах.
Откуда-то издалека, из другой вселенной, не иначе, до меня доносится сигнал об окончании боя. И что, всё на этом? Я что, победил?
Кое-как вытерев рукой пот с глаз, я поднимаю голову вверх, и вижу, как на экране кто-то взвивается в прыжке вверх перед качающимся соперником, и наносит сверху вниз удар кулаком в голову, отправляя противника в нокаут. Лишь через несколько секунд до меня доходит, что этот кто-то — это я.
Церемония награждения прошла почти сразу, после боя. Буквально минут десять аджарн приводил меня в чувство водой и полотенцем, и вот я уже стою на пьедестале, рядом со мной стоит Сато, с другой стороны ещё кто-то, и важный толстый господин повесил на нас медали, разразившись перед этим речью на четверть часа.
— Это был хороший бой, — серьезно произнёс Сато,
— Спасибо! — кивнул я ему, чуть не закашлявшись, и не став заверять, что, мол, обязательно. Нет уж. Хватит с меня. Я доказал всё, что хотел и кому хотел, и не собирался связывать свою дальнейшую жизнь со спортом. Достаточно. Дальше без меня.
Правда, тренеру я не стал ничего пока говорить. Он, похоже, был рад моей победе чуть ли не больше меня, и уже строил планы на чемпионат мира. Потом скажу. Пусть порадуется пока человек. И я, наконец, узнал, как его зовут, когда нас награждал тот важный толстяк. Цуго Сакумото. Семикратный чемпион мира по муай-тай. Даже любопытно стало, как человек с такими заслугами оказался тренером в весьма посредственном додзё, но сомневаюсь, что я когда-то узнаю об этом. Додзё я тоже собирался бросить, и сильно сомневаюсь, что это его порадует.
Я поклонился зрителям, радостно приветствующим меня, и направился к выходу с арены в подтрибунное помещение, возле которого меня встречала целая толпа народу.
Первым делом на меня повисли разом и Мия и Канна, расцеловав в обе щёки, а потом меня окружила целая толпа из знакомых лиц, начавшая избивать меня хлопками по моим многострадальным плечам и спине. Тут и дед с отцом промелькнули, и Света, и Ганс с Кастетом, и… Да много кто ещё, всех и не разглядел. Юсаку, которого я не забыл позвать, тоже где-то там проскочил.
— Подождите! Дайте мне уже до него добраться! — гневно взревел где-то рядом откуда-то тут взявшийся режиссёр, толпа нехотя расступилась перед ним, он колобком подкатился ко мне, и стал внимательно рассматривать моё лицо, слегка касаясь его пальцами.
— Так, отёков, вроде нет… Ссадин тоже… Небольшие синяки, но это грим скроет… Нос цел… — бормотал он, — Уф, ничего страшного и непоправимого! — с облегчением выдохнул он.
— Извините, Такана-сан, что подвёл вас, — покаялся я, — Обещаю, что больше подобного не…
— Подвёл? О чём это ты? — перебил он меня, расплываясь в широкой улыбке.
— Ну, как? Съёмки чуть не сорвал, — растерянно пробормотал я, не понимая его радости.
— Так не сорвал ведь! Зато ты представляешь, какой эффект будет, когда мы объявим, что у нас в главной роли — чемпион префектуры Токио по муай-тай? Да это же дополнительная реклама, причём такая, которая точно привлечёт к нашему фильму внимание! — чуть не подпрыгнул он радостно.
— Так ведь, чемпион среди юношей лишь… — озадаченно почесал я затылок.
— А вот это, мой юный друг, абсолютно не важно! Главное, что чемпион! — многозначительно поднял он вверх указательный палец, — Мы в рекламе ещё и вставки из твоего финального боя сделаем, когда актёров представлять будем. Уверен, что эффект будет замечательный!
— Послушайте, пожалуйста, все меня! — крикнула вдруг Света, привлекая к себе внимание, и, когда все обернулись к ней, продолжила, — Приглашаю всех присутствующих ко мне домой в гости прямо сейчас, отметить победу нашего Сайто! Пойдёмте к выходу, такси уже вызваны!