Мангуп
Шрифт:
– Убиты?– спросил Мимир.
– Убиты,– ответил Тео. – Каждая моя ошибка в этой жизни оборачивается чьей-то смертью. За всё приходится платить. Мне больно и стыдно. Я даже не могу попросить прощения у погибших по моей вине.
Они вошли в спальню Елены. Кровать была отодвинута. В полу зиял открытый люк со сдвинутой в сторону тяжёлой железной крышкой, а на краю кровати сидела Елена, одетая в тёплый меховой плащ, опоясанный длинным шарфом.
– Все уже внизу. А где конюх и повар?
–
Глаза Елены наполнились слезами.
– Прими, Господи, их души!– сказала она, перекрестилась, и спустилась вниз.
Теодорик влез в люк последним. Он надвинул на люк кровать, а потом закрыл тяжёлую железную крышку, запер её снизу засовом, спустился по лестнице и оказался в подземелье. Елена протянула ему и Мимиру зажжённые факелы. Внизу у стены со свечами в руках стояли женщины. Слышался плач ребёнка. Елена с Мимиром прошли вперёд, а Теодорик замыкал группу.
Винтовая каменная лестница уходила круто вниз. Наконец, лестница закончилась. Дальше шёл пологий спуск. Скоро прошли через массивную железную дверь, закрыли её за собой на тяжёлые засовы.
– Обычно, рядом с такой дверью есть пороховой заряд, чтобы обрушить свод,– сказал Тео.
– Есть и заряд. Вот к нему фитиль,– сказала Елена, указывая на кусочек промасленного шнура, торчащего из стены.
Теодорик протянул факел, и фитиль загорелся коптящим пламенем.
– Теперь надо поспешить,– сказала Елена, и все ускорили шаг.
Подошли к выходу. Мимир сдвинул камень, запиравший вход, вылез и сказал всем:
– Поднимайтесь, уже почти стемнело и идёт снег.
Действительно, падал густой пушистый снег. Ещё не наступила ночь, но из-за снегопада ничего не было видно буквально в трёх шагах. Рядом шумела Чёрная речка. Снежинки таяли, едва коснувшись поверхности чёрной шумящей воды. Пошли по тропе вдоль реки.
Внезапно, позади раздался глухой подземный удар. Спустя некоторое время, из-под скалы вырвалось тугое облако пыли и чёрного порохового дыма.
Наконец, спустились в долину. Подошли к окраине славянского села Байдары. Здесь издревле русские мастера делали большие и добротные рыбацкие лодки байдары, которые весной сплавляли в море по Чёрной речке. Одна из женщин постучала в крайний дом, и, переговорив с хозяевами, вернулась.
– В доме только старик со старухой, их дочь и маленькая внучка. Турки приезжают в село, забирают кур, овец, пшеницу и уезжают. Свиней и вино не берут. Сегодня никого не было. Но жители уже знают: Город пал. У старика есть воз и лошадь.
Елена поблагодарила своих служанок за добросовестный труд, раздала горсть серебряных монет и предложила разойтись по домам.
Через некоторое время после слёз прощания, силуэты женщин растаяли в снежной круговерти. Все
Елена с малышкой на руках опять пошла к дому, и вскоре из распахнувшихся ворот выехал воз, запряжённый невысокой лошадкой.
– Залезайте, нас дед Кириаки согласился подвезти до перевала,– сказала Елена.
Воз бесшумно ехал по свежему снегу мимо засыпанных снегом домов. Едва видимая дорога ушла в сторону от долины с озером, из которого вытекала Чёрная речка, и петляла между буков.
– Куда мы едем, Елена?– спросил Теодорик. – У тебя есть судно, на котором мы бы могли пересечь море?
– Судно то у нас есть, но вот где оно – самому Богу известно. Ратмир приказал капитану держаться подальше от берега и ждать сигнал. На берегу у нас есть небольшой, укреплённый на случай нападения пиратов, дом. Маленькая крепость, где живут два наших человека: отец и сын.
Ночная дорога среди кружащегося снега привела их к перекрёстку.
– Это путь на перевал к Форосу,– сказал старик, указывая дорогу, уходящую влево. – Но там турки.
– Нам не надо в Форос, вези нас к перевалу на Инжир, как мы договорились,– сказала Елена.
– Не спуститесь вы там, владетельница,– сказал старик, погоняя лошадку по дороге прямо, – Разве только на попе, если её, родимую, не пожалеете.
Все рассмеялись.
– Да уж, задницы нам надобно поберечь, ведь именно их мы пытаемся спасти,– сказал Теодорик.
– У нас нет иного выбора. Налево – Форос и Ласпи с турками, направо по руслу Сухой речки – Херсон с турками, назад – Мангуп и Бойка с турками. И только путь вперёд нас приведёт к морю, где есть надежда уйти от турок,– сказала Елена.
Все замолчали. Воз стал подниматься в гору, и так как малорослой лошадке тянуть воз было тяжело, мужчины соскочили на землю и шли за ним, помогая лошади на крутых участках подъёма. Наконец, подъём закончился. Воз выкатил на горизонтальную поляну и остановился.
– Всё, дальше дороги нет,– сказал старик, ласково похлопывая по вздымающимся бокам свою труженицу. На лошадиную спину ложились хлопья снега, и тут же таяли, превращались в пар. Только серебрилась усыпанная блёстками грива, и в тишине раздавалось негромкое фырканье. Дети и владетельница сошли с воза. Старик поклонился владетельнице, развернул лошадь, скомандовал ей: «Но!!!» и воз, скрипнув деревянными колёсами, исчез в ночной тьме.