Мангуп
Шрифт:
Султан выполнил обещание, и теперь всё добро, все жители Константинополя принадлежали им, победителям. Окна и двери домов были распахнуты, и из них доносились ужасающие крики. На улицах грудами лежали растерзанные тела людей, а их кровь ручьями стекала по мостовым.
Внезапно, из ворот богатого дома выбежала молодая девушка в разорванном платье и бросилась к отряду феодоритов. За ней из ворот выскочили трое турок. Девушка, подбежав к Теодорику, схватила его за руку.
– Спаси меня, рыцарь!
Турки остановились. Они угрожающе смотрели на Теодорика, положив руки на рукояти
Турки, немного поколебавшись, убрали руки с эфесов сабель, как бы давая сигнал о своих мирных намерениях. И Теодорик принял сигнал, его меч снова опустился, коснулся клинком земли.
Турки повернулись, вошли в ворота, чтобы продолжать заниматься любимым делом. Никто из них не захотел рисковать жизнью ради девицы в свой самый счастливый день.
Возле порта османов ещё не было. Многотысячные толпы горожан штурмовали морские ворота и стену, чтобы прорваться к генуэзским и венецианским судам, стоящим в порту. У ворот вооружённая стража пропускала только латинян, и тех, кто с ними шёл.
– Что делать с девицей?– спросил у Теодорика Спаи Илья.
– Пусть идёт на все четыре стороны, ищет родственников,– сказал Тео.
– Мои родные убиты. Я не хочу быть рабыней в гареме. Возьми меня с собой, рыцарь,– попросила девушка.
Теодорик пожал плечами:
– Наш корабль маленький, мы не можем взять на борт всех девушек Константинополя, но раз уж так получилось, что именно мы спасли тебя от турок, то пусть будет по-твоему.
– Если бы все эти ромеи не отсиживались по домам, а пришли на стены, взяли в руки оружие и сражались вместе с нами, туркам никогда бы не удалось овладеть городом,– сказал Спаи Илья, показывая на гигантскую толпу, собравшуюся возле портовой стены.
– Греки заслужили свою судьбу,– согласился Теодорик. – Пусть же она исполнится.
Лох феодоритов прошёл ворота и спустился к заливу. Недалеко от берега стояли огромные латинские суда двойного назначения. Отряды генуэзцев и венецианцев выходили на берег, садились в ожидавшие их лодки. Небольшой галеас феодоритов стоял почти возле самого берега. У причала Теодорика с отрядом ожидала лодка, к корме которой был привязан плот для перевозки лошадей.
Капитан галеаса, Абельмах Измир встречал Теодорика на борту.
Поздоровавшись и доложив о готовности корабля выйти в море, капитан спросил.
– У нас на борту есть свободные места. Мы можем спасти около полусотни ромеев. Как прикажешь поступить, лохаг?
– Ни одного ромея, способного держать оружие и не сражавшегося за город, на борт не брать. Возьми молодых девушек, женщин с детьми, но за их спасение пусть заплатят отцы.
Когда лодка перевезла на борт всех феодоритов, всех женщин и детей, которым хватило места, капитан скомандовал: «вёсла на воду!».
В это время огромное генуэзское судно с третьей попытки порвало подсечённую топорами
Слева по борту уплыла назад предательская генуэзская Пера, справа – полуразрушенные стены Величайшего Города Вселенной.
Над городом стояла пелена дыма от разгоравшихся пожаров.
Дул попутный ветер с Понтийского моря, и капитан галеаса приказал поднять паруса.
– Почему бы не попытаться прорваться домой, в Верхнее море?– спросил Теодорика Канделаки Фотис.
– Это невозможно. Бомбарды из Румелихисар разнесут нас в щепки. Одни мы и через Дарданеллы мимо Галлиполи не прорвёмся, но вместе с генуэзцами и венецианцами у нас есть неплохой шанс,– ответил ему Теодорик.
Впереди блестело под солнцем Мраморное море. Наконец, Теодорик оказался в своей каюте. Двое моряков помогли ему снять тяжёлый панцирь. Тео упал на кровать, отвернулся и уснул, касаясь лбом деревянной обшивки галеаса.
Проснулся Теодорик ночью, когда дудки заиграли боевую тревогу. Вышел на палубу. Светил месяц. Вошли в пролив Дарданеллы. Слева и справа кое-где горели на берегах тусклые огни костров. Капитан молился, стоя на коленях возле иконы Николая Чудотворца. Теодорик опустился на колени рядом с ним. Две лампы освещали икону, и лик Святого Николая светился, словно маленькое солнце.
Суда тихо плыли вдоль берегов Галлиполи. Вооружённые воины стояли по бортам, готовые отразить налёт турок. Все ожидали залпа турецких орудий. Но только небольшие покатые волны тихо били в борта судов.
Слабый попутный ветер наполнял паруса. Турки явно не хотели связываться с мощными западными судами, если главная битва уже выиграна. Когда галеры одна за другой стали благополучно выходить из пролива, Теодорик облегчённо перекрестился и направился к себе в каюту.
На голой палубе лежали спасённые женщины, дети. Внезапно, одна из спасённых встала и подошла к Теодорику. Он узнал девушку, которую вчера защитил от турок.
– Тебя зовут Теодорик?
– Да. А тебя?
– Моё имя Кондоиди Агния. Я дочь ночного эпарха – друнгария виглы Кондоиди Анастаса.
– Твой отец жив?
– Когда турки ворвались в город, мой отец был с кесарем Константином у ворот святого Романа. Прибежавший домой слуга сообщил, что видел, как пулей тяжело ранило протостратора Джюстиниани. Потом ушли генуэзцы, бежали ромеи, и только отец вместе с кесарем и ещё несколькими приближёнными, обнажив мечи, пошли навстречу прорвавшимся туркам. Слуга сказал, что видел, как ударами алебард турки сбили с ног Константина. Отец пытался защитить его, но упал, сражённый турецким копьём. Тогда слуга побежал домой, чтобы предупредить нас. Но мы не успели убежать. Да и куда нам было бежать? Пришли турки. Они убили брата, вставшего с мечом на их пути, потом мою мать, а я спряталась среди одежд. Но меня нашли. Я вырвалась и побежала. Дальше ты знаешь.