Мангуп
Шрифт:
Когда-то тавры – древние жители бухты Символов – Сюмболон – Ямболи кострами заманивали в бухту случайных мореплавателей, а потом приносили их в жертву своей Деве. Позже здесь располагался 1 Италийский Римский легион, и было построено святилище Юпитера Долихена.
Пологие холмы сменились крутыми горами, на обрывистых склонах которых цеплялись за камни сосны с плоскими вершинами.
Судно обогнуло Святой Мыс и вошло в широкую овальную бухту, причалило к бревенчатому причалу, над которым возвышалась небольшая крепость. Под её защитой вдоль берега лежал небольшой посёлок Яспу – Ласпи. Солнце уже падало за горизонт,
Небольшой конный отряд феодоритов, присланный Теодориком, встречал Александра. Командир феодоритов отошёл с Александром в сторону, и, пока выгружали лошадей, о чём-то совещался с ним.
Переночевав в Ласпи, ранним утром ещё до рассвета тронулись в путь. Конный отряд феодоритов возглавлял движение. За ним на двух вороных жеребцах следовал Александр со своей молодой женой в окружении десятка телохранителей. Основной отряд шёл пешим маршем. Замыкали колонну несколько повозок с подаренными Штефаном пушками, порохом, аркебузами и прочим вооружением. От места высадки к Мангупу вела кратчайшая дорога мимо славянских сёл Байдары, Скеля и древней арийской Уркусты – Медвежьего брода. Через девять часов после начала движения отряд подошёл к плато, и по крутой дороге поднялся к главным воротам Феодоро.
Ворота, защищённые двумя зубчатыми башнями, были открыты, и стража приветствовала княжича с его молодой женой. Отряд беспрепятственно вошёл в город. Застучали копыта по мощёным улицам мимо каменных двухэтажных домов. Жители выходили из дверей, высовывались из распахнутых окон, мальчишки бежали рядом с воинами, выкрикивая имя Александра.
На площади перед входом во внутренний двор княжеского дворца, отделанного мрамором, уже собралась почти вся семья Гаврасов в окружении архонтов, митрополита, священнослужителей. Впереди стоял Тихон, сын Исаака, недавно возведенный на престол семейным советом. С его лица не сходила деланная кривая улыбка.
Он вышел вперёд, чтобы официально поприветствовать Александра, но тут конный отряд феодоритов, сопровождавший княжича, обнажив мечи, окружил Тихона. Дворцовая стража пыталась вмешаться, но триста молдавских воинов по команде Рареша, угрожающе опустили поднятые пики, а с противоположного конца площади из-за окружающих домов выдвинулся крупный отряд вооружённых феодоритов во главе с Теодориком. Рядом с ним шёл видный военачальник, архонт, Спаи Илья. И стража побросала оружие. Александр подъехал на коне к испуганно жавшимся архонтам, священнослужителям, своим родственникам, и сказал:
– После недавней смерти князя Исаака, власть в княжестве Феодоро по закону предков принадлежит мне, единственному сыну Великого князя Телемаха. Мои родственники нарушили закон, отдав престол Исааку, сыну еврейки, а теперь его сыну. Поэтому, я арестовываю княжича Тихона, пока не будет отменено незаконное решение. До моего вокняжения Тихон будет заключён в тюремную Барабан-пещеру. Командующим всеми вооружёнными силами и внутренней стражей города временно назначаю боярина Теодорика Вельца. Завтра я собираю Совет архонтов. Канцелярии оповестить об этом всё княжество! Не советую пытаться поднять против меня народ и войска. Кровопролитие не нужно ни мне, ни вам, ни народу Феодоро. Тот, кто сделает малейшее движение в этом направлении, будет казнён немедленно. А пока я приветствую
Ошеломлённые, все стояли нерешительно, но потом начали медленно расходиться. К спешившемуся Александру, подбежала мать. Александр обнял её, ответил, смеясь, «отлично!» на все её вопросы о здоровье, о делах. Потом он познакомил маму с женой.
Мать стала расспрашивать Софию об её семье. Они отошли в сторону, разговаривая. Многие архонты и родственники подходили к Александру, расспрашивали его о жизни в Молдове, о Марии, смотрели на Софию и восхищались её красотой. Теодорик кивнул Александру, и занялся сменой стражи во дворце, выставлением караулов, размещением молдавских воинов. К Александру подошёл его друг детства Георгий Мораки, пожал ему руку, поклонился Софии, и, поговорив с княжичем, занялся организацией обустройства северной башни, в которой решил разместиться Александр с Софией.
После вечерни, которую отслужил придворный священник в маленькой дворцовой часовне, Александр и Софией пошли осмотреть приготовленную для них дворцовую башню. Над её входными дверями София вслух прочла надпись: «Была построена эта башня вместе с дворцом в благословенной крепости, которая видна ныне, в дни Алексея, владыки города Феодоро и Поморья».
Через помещение, занятое молдаванами - телохранителями, они поднялись по винтовой лестнице наверх, в чистую небольшую комнату с широкой постелью и светлыми оштукатуренными стенами, покрытыми фресковой росписью. На полу лежал тёплый персидский ковёр.
София открыла застеклённое прозрачным, чуть желтоватым стеклом окно, и с изумлением смотрела на необыкновенный город из тёсаного камня, занимавший лишь часть гигантского плато, возвышавшегося над окрестными горами, бесконечная череда которых тянулась от моря до горизонта. Всё плато было разделено пополам мощной каменной стеной, служившей второй линией обороны. По одну сторону от неё рядом с дворцом стояли каменные усадьбы знати, величественные храмы, по другую – дома обычных горожан, зелёное пастбище, покрытое кое-где кустарником, а на самом его западном обрывистом краю – густым сосновым лесом.
Солнце склонилось к западу, и багровым цветом окрасило склоны столообразных гор, долины, покрытые зеленью посевов. Потом тёмные тени скрыли с глаз пропасти долин, и только красные черепичные крыши каменных домов, купола церковных храмов Феодоро, пылающие в кровавом закате, светились, будто сказочное видение среди чёрной мглы.
Погас закат, словно кто-то невидимый задул огонь, опустились сумерки, когда зажигать свечи ещё бесполезно, а что-то делать, читать, уже темно. Александр и София стояли у окна, и любовались силой и красотой природы. София молилась, возбуждённая величественным зрелищем.
– Твой город прекрасен, Александр! Он великолепен, он единственный в мире, самый красивый и неприступный город на земле.
– Этот город твой, княгиня. Он принадлежит тебе. Как и моё сердце,– сказал Александр, и начал медленно расстегивать на Софии золотую застёжку в виде тонкой круглой пластины с аметистовыми вставками, в обрамлении маленьких кружков. Взгляд Софии стал затуманенным, румянец окрасил нежную кожу щёк. Зябкая дрожь, несмотря на тёплую погоду, била её тело под лёгким шёлковым платьем.