Манифест, как стать интересной
Шрифт:
– Ты уверена, что такое можно носить в школу? – спросила Бри.
– Конечно, – ответила мама, бросая ей запасную пару на случай встречи с каким-нибудь гвоздем. – Если твои учителя пережили тот розовый кошмар, то с этими проблем не возникнет.
– Эй!
Мама улыбнулась уголками губ:
– Прости.
Покинув безопасную гавань особняка, Бри задумалась о реакции двух людей, чьим мнением дорожила больше всего, – Холдо и мистера Феллоу. Обоих она должна была увидеть еще до половины десятого. С Холдо они шли вместе в школу, а урок английского стоял первым в расписании.
Бри заковыляла вперед,
Холдо ждал на углу, погруженный в музыку, и сперва ее не заметил. Огромные наушники отгораживали его от реальности так плотно, насколько позволяла техника. Глаза парня были прикрыты, поэтому Бри не удержалась и, подкравшись к нему со спины, сдернула наушники.
– Что за черт?
Холдо наконец заметил подругу, и у него буквально отвисла челюсть.
– Бри?
– Ага.
– Серьезно? Это ты?!
Холдо нравилось считать себя феминистом. Он всегда соглашался с пылкими монологами Бри о женских правах и полностью разделял ее негодование по поводу регбистов, чьи сальные шуточки доносились в школе из каждого угла. Они провели не один вечер, обсуждая сложившуюся в обществе культуру насилия, феномен «стеклянного потолка» и стрип-клубы, которые давно пора объявить вне закона. Но сложно быть феминистом и… ну, парнем. С естественными порывами и всем таким. Как бы высокоморален ни был Холдо, Бри однажды нашла у него на компьютере склад порнографии. В секретной папке, упрятанной в другую папку с ярлыком «Исследования». И порновкусы Холдо… Скажем так, большую часть времени девушки на экране занимались отнюдь не обсуждением израильско-палестинского конфликта. Очевидно, оценивая новый облик Бри, Холдо боролся с той же моральной дилеммой.
Бри никогда не рассматривали в упор. На ее памяти мальчики множество раз провожали девочек такими взглядами: быстрое сканирование с головы до ног с чуть более длительной остановкой в области бюста. И вот это случилось с ней. И от кого! Холдо! Она видела, что он изо всех сил старается смотреть ей в лицо, но предательский взгляд нет-нет да и соскальзывает на грудь.
Пожалуй, это был единственный плюс пирожковой диеты. С правильно подобранным бюстгальтером впечатление создавалось что надо.
– Какого черта ты с собой сделала?
Бри пожала плечами и запахнула пиджак. Новое ощущение физической привлекательности будоражило кровь, но при этом вызывало неловкость.
– Просто поиграла с внешностью на выходных. Тебе нравится?
На лице Холдо отразился очередной этап внутреннего конфликта. Он явно разрывался между «Поверить не могу, что ты прогнулась под конформистские представления общества о красоте, ты же выше этого» и «Господи, ты выглядишь потрясно, пойдем переспим».
– Ты… теперь… другая. Вот и все.
В глубине души Бри надеялась на комплимент.
– Другая?
– Серьезно, Бри, зачем? – Та часть Холдо, что ниже пояса, на этот раз проиграла. – Ты выглядишь… гм, неплохо, но будто косишь под Жасмин Даллингтон. Что с тобой происходит?
– Ничего. Просто захотелось перемен.
– Это как-то связано с тем пятничным отказом?
Бри ощетинилась:
– Нет. Может, хватит уже напоминать?
– Дело в нем, да? Ты разочаровалась в карьере писателя и решила стать миленькой и доступной, как все остальные?
Бри начала терять терпение. Если бы он только знал, какую жертву она собирается принести на алтарь
– Да брось, Холдо. Там капля макияжа. Поверь, мозги от туши не выветриваются. К тому же… – И она постучала пальцем по его подбородку, где за выходные высыпало новое созвездие прыщей. – Может, тебе тоже стоит подумать о тональнике?
Это было мерзко. Так мерзко, что не заслуживало прощения. У Холдо вытянулось лицо, и в желудок Бри бухнулся тяжелый камень вины. Холдо попытался прикрыть прыщи рукой.
– Отлично сострила. Можешь собой гордиться.
Он избегал смотреть ей в глаза.
Они всегда подкалывали друг друга. Бри всю жизнь поддразнивала его по поводу кожи, и он не обижался. Просто отвечал: «Да у тебя на лбу вообще Южное полушарие!» или «Может, я и противнее, зато умнее».
Туда-обратно. Один другому. Колкости, прозвища, изобретенные на ходу дразнилки. И все всегда было в порядке. Что изменилось этим утром? Почему она вдруг почувствовала себя последней сукой?
Внезапно Бри поняла, что макияж, модная стрижка и сидящая по фигуре одежда обладают собственной силой. Привлекательность автоматически возносит тебя на более высокую ступень социальной лестницы. Ты немедленно выигрываешь в некоем негласном состязании. И хотя Холдо, возможно, ничуть не уступал ей в уме, теперь их отношения были неравны, потому что она выглядела лучше. И замечания по поводу его неидеальной внешности больше не звучали дружеским подтруниванием. Они звучали издевкой.
Холдо с Бри молча направились к школе – на этот раз медленнее из-за каблуков Бри. Она мучительно пыталась придумать тему для разговора, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.
– У тебя сейчас информатика?
Холдо кивнул.
– Как продвигается игра?
– Нормально.
– Смотрел на выходных какие-нибудь новые фильмы?
– Нет.
Бри захотелось расплакаться. Но она сдержалась. Сегодняшний день – и ее роль в этом спектакле – значил слишком много. Она не могла посвятить Холдо в свои испытания, но надеялась – господи, как она надеялась! – что, когда все закончится, он поймет. Какой бы исход ни ждал эту затею.
Искусство всегда требует жертв.
Наконец они добрались до школьных ворот. Бри смотрела на них, как на вход в другое измерение. Впрочем, сейчас это было недалеко от правды.
– Увидимся за обедом? – В голосе Холдо звучала надежда.
Бри была прощена – слишком рано, как и обычно. Но ей предстояло снова причинить ему боль. Поэтому она закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя, как застревают в горле непроговоренные эмоции.
– Гм… боюсь, я не смогу – дела.
– Ладно.
Он даже не спросил, какие дела, – и это еще больше разбило ей сердце. Холдо лишь тяжело поправил сумку на плече и с грустью направился к морю учеников, которые толклись у входа с пропусками наготове.
Бри с такой же печалью осталась смотреть ему вслед, размышляя, в какое дерьмо она вляпалась. И как собирается справиться со всем этим в одиночку.
Глава 14
КОРИДОРЫ ПРЕДСТАВЛЯЛИ СОБОЙ самую ужасную часть Квинс-Холл. Разумнее всего было пробегать их насквозь, пригнув голову и стараясь не столкнуться с хищниками – пока не достигнешь (более) безопасного убежища классной комнаты, где агрессоров может приструнить учитель.