Манифест персонализма

Мунье Эмманюэль

Но для этого недостаточно увлечь одних только людей — надо потрудиться и над вещами: экономику нельзя изменить с помощью одной экономики.

Об объективной стороне дела персонализму здесь сказать особенно нечего, кроме того, что ее, как и все другое, надо тщательно изучать и описывать. В целом персонализм утверждает, что капитализм в Европе, в каких бы формах он ни существовал, остановился в своем развитии и находится на грани издыхания. Капитализм в Америке все еще развивается и, оказывая влияние на старый мир, способен продлить его существование. Но, продолжая жить за счет тех же структур, он рано или поздно столкнется со столь же серьезными противоречиями. Эту эволюцию, однако, надо изучать конкретно, не вкладывая в слово «капитализм» раз и навсегда изобретенный смысл, не зависящий от изменяющихся факторов.

Соотнесенная с персоналистской перспективой, эта критика во многих пунктах смыкается с марксистским анализом. С утверждением либеральной демократии человек начал обретать черты политического субъекта, в экономическом же плане он, по существу, остается объектом. Анонимная власть денег в современном мире [237] ,

ее приоритет в распределении благ и прибылей ожесточают социальные классы в их отношении друг к другу и ведут к отчуждению человека. Человек должен вернуть себе право распоряжаться своей судьбой, вернуть принадлежащие ему ценности, подорванные тиранией производства и прибыли, свой облик, искаженный бесконечными спекуляциями. В противном случае экономический диктат, если почувствует угрозу своему существованию, обернется против свободы, которую сам же отстаивает до тех пор, пока она ему служит, и прибегнет к террору и развязыванию войн, которым нет никакого оправдания.

237

Mounier E. L'Argent, mis`ere du pauvre, mis`ere du riche / Esprit, octobre 1933.

Капитализм нельзя заменить абсолютно новым строем. Экономика, как ничто иное, обеспечивает преемственность между ними. Грядущий социалистический мир вызревает в недрах капитализма. Под социализмом мы понимаем следующее: уничтожение условий, воспроизводящих пролетариат; замена экономической анархии, основанной на прибыли, экономикой, служащей всестороннему развитию личности; социализация секторов производства, исключающая посредничество государства, поддерживающего экономическое отчуждение [238] ; развитие профсоюзов [239] ; реабилитация труда [240] ; повышение жизненного и культурного уровня рабочего в противовес политике патернализма [241] ; примат труда над капиталом; уничтожение классов, основанных на разделении труда или привилегиях; приоритет личной ответственности над властью анонимных структур. Выбор в пользу социализма как главного направления социальных преобразований не влечет за собой одобрения всех мер, которые могут быть предложены от его имени. Одни страны еще не созрели для социализма, в других он сбивается с пути или перерождается под давлением полицейско-административного аппарата. Тем более настоятельна сегодня потребность в обновленном, демократическом социализме, идущем собственным путем. Именно этого ждут сейчас от Европы, и персонализм ищет здесь свои пути. Будущее оценит правильность его выбора.

238

О национализации см.: Esprit, avril 1945; janvier 1946; о собственности см.: Esprit, avril 1934: De la propri'et'e capitaliste `a la propri'et'e humaine.

239

См. специальные выпуски «Эспри» — Esprit, juillet 1936; mars 1937.

240

См. специальный выпуск «Эспри» — Esprit, juillet 1933: Le travail et l'homme.

241

См. специальный выпуск «Эспри» — Esprit, mars 1936: La personne ouvri`ere.

В этом отношении проблема человека и проблема экономики тесно связаны: великим испытанием для XX века, несомненно, станет вопрос о том, как избежать диктатуры технократов, будь они левыми или правыми, которые, заботясь об экономическом развитии, одинаково забывают о человеке. Однако не так-то просто обеспечить взаимодействие отмеченных аспектов. Кое-кто попытался априорно перестроить экономику, руководствуясь собственными представлениями о человеке, уподобившись при этом конструкторам первого автомобиля, которые в поисках его формы прибегали к образу телеги. Другие ссылаются на человеческий организм и рисуют в своем воображении некую цеховую экономику [242] , где союз рабочих и предпринимателей, нации и государства обосновывается с помощью мифов об их тождественности, что явно противоречит все возрастающим расхождениям их интересов. Третьи мечтают о межличностных отношениях и представляют себе общество, где экономические отношения будут заменены «человеческими», характерными для небольших групп людей (прудонистский миф). Однако современная экономика, подобно физике, эволюционировала от абстрактного к конкретному. Благодаря аэродинамическим расчетам самолет получил красивые, обтекаемые формы, подобно тем, какими природа наделила птиц; несомненно, весьма далекие от корпоративистских или договорных схем структуры приведут нас завтра к простым, правда, пока еще неизвестным, формам человеческой экономики.

242

См. специальный выпуск «Эспри» — Esprit, septembre 1934: Duplicit'es du corporatisme.

Остается вопрос о средствах: каким образом можно перейти от нынешнего экономического беспорядка к завтрашнему порядку? Средства, конечно, будут меняться в зависимости от обстоятельств. Достижение капитализмом всемирного масштаба, его возможное превращение во всесильный империализм делают маловероятной дальнейшую эволюцию без кризисов и борьбы. Парламентская демократия, доказавшая свою неспособность осуществить глубокие экономические реформы в национальном масштабе, почти

не оставляет надежд на более широкое действие. Взрыв европейского Сопротивления показал бессилие «лейборизма без трудящихся», который опирается только на добрую волю просвещенных средних классов, склонных к компромиссам. В этих условиях социализм, как и следует из первоначальной формулировки, будет делом самих трудящихся, организованным рабоче-крестьянским движением, к которому примкнут и трезвомыслящие представители буржуазии. Победит ли социализм в отдельной стране или одновременно в нескольких странах, свершится ли это мгновенно или в течение какого-то времени, прямым путем или в обход, — это загадка будущего. Но его облик будет соответствовать самому движению; вот почему важно заботиться не только о победах, но и о сплоченности движения.

Семейные узы. Положение полов. Там, где речь идет о человеческом феномене, недопустима никакая линейная классификация. Семейное сообщество, которое становится таковым благодаря кровным связям, отличается вместе с тем и высокой духовностью. Современная литература пресытилась, кажется, в своих разоблачениях узости и исчерпанности семейных отношений. Но есть и такие, кто готов превратить эти отношения в идола и кричит о святотатстве всякий раз, когда их уличают в ограниченности. По правде говоря, семейные отношения не достойны ни излишних почестей, ни чрезмерного негодования.

В основе семейного сообщества лежат прежде всего плотские отношения — сложные и редко вполне разумные, в результате чего внутренние эмоциональные несоответствия порождают многочисленные драмы. Но даже если все здесь нормально, телесность нередко ограничивает горизонты духовности. И напротив, она способна сообщить порой самим этим отношениям насыщенность, одаряя светом истинной поэзии.

Семья является ячейкой общества; для ребенка же она и самое первое общество: в семье он постигает азы человеческих отношений, впитывает их всем своим существом — в этом ее неоценимое значение. Вместе с тем в этом и слабость семьи: личности здесь недостает необходимой свободы от опеки, ее духовному становлению часто препятствуют привычный уклад жизни и чрезмерно развитое чувство долга. В конце концов внутренние неурядицы выплескиваются в общественную жизнь, в основе которой — те же семейные отношения; политические и религиозные мятежи являются часто не чем иным, как запоздалой реакцией на семейные конфликты.

Таким образом, наследие семейного прошлого весьма значительно, и здесь недопустима чрезмерная идеализация. В то же время оно часто дает повод расценивать его исключительно негативно [243] .

Однако семья имеет ценность не только с точки зрения биологической или социальной, и, если мы будем отстаивать лишь ее функциональную полезность, мы можем многое потерять. Смысл семьи состоит также и в том, что она является местом соединения общественного и личностного, социальной жизни и жизни индивидуальной. Семья социализирует отдельного человека, превращая нравы и обычаи в его внутреннее достояние. Благодаря этой посреднической роли семья выступает ядром личностного мира. Ну а если она дряхлеет, отягченная собственной телесностью, то лишает мужества тех, кого должна была бы вывести на широкий простор общественных отношений. Если же семья полностью социализируется, то превращается в семейную империю, и нет зрелища более вульгарного. Кто видит в семье лишь собственницу, яростно отстаивающую свои права, не способен видеть в ней хрупкого чуда, рожденного любовью и к любви призывающего. Но если в ней путают духовность и телесную близость, семье недостает свежего воздуха, в ней можно задохнуться. Приверженность к частному началу для буржуазии является опиумом, помогает ей не видеть нищету мира; вот почему надо спасти эти ценности от профанации.

243

Как раз против этого в своей небольшой работе «Сила и слабость семьи» возражает Жан Лакруа (Lacroix J. Force et faiblesses de la famille. Paris: Editions du Seuil. 1948), которая по своим идеям близка книге Л. Дуси, вышедшей несколько ранее.

Семья, будучи сообществом, основанным на плотских отношениях, под воздействием внешних условий претерпевает структурные изменения, которые, не касаясь ее существа, могут тем не менее отражаться и на ее облике. Сплочение молодежи в независимые группы [244] , возросшая возможность быстрых перемещений, размывание нравственных устоев — все это постепенно ослабляет семейные узы. Хорошо ли это или плохо?

Если и верно, что стремительное падение нравов и усиление индивидуализма заметно подрывают самое ценное в институте семьи, то нельзя все-таки смешивать их с обновлением и тягой к универсальности.

244

См. специальный выпуск «Эспри» — Esprit, octobre 1945: Mouvements et institutions de jeunesse.

Уточнив перспективы развития семейных отношений, мы можем перейти к рассмотрению роли в них сексуальных проблем, по отношению к которым даже значительные философские концепции кажутся до странности безразличными. Они отнюдь не являются, как это полагают авторы некоторых учений о семье, проблемами сугубо внешними; они входят составной частью во внутреннее устройство семьи, которое получает тем самым социальное выражение. И мужчина и женщина могут состояться только в супружеской паре, а супружеская пара — в ребенке; такая ориентация вовсе не утилитарна и не навязана извне, а отмечена глубоким внутренним смыслом и всегда имеет продолжение. Если говорить об одном из полов или о союзе двух полов, то и здесь существуют свои проблемы как общего, так и частного характера. Не замечать их значило бы провоцировать связанные с ними душевные расстройства. Однако они могут получить окончательное прояснение, если только рассматривать частное бытие в связи с общечеловеческим.