Манон, или Жизнь

Букша Ксения Сергеевна

– Манон, – говорю я, – мы идем обедать.

– О, да, – говорит Манон. – Обедать, да, Рэнди! Пойдем…

В эфире шумы и потрескивания, пересыпь песка. Цветы на подоконнике угрожающе воспрянули.

Мы входим в лифт. Теплый серый алюминий лоснится и сияет радугой. Зеркала подрагивают и отсвечивают.

Я расстегиваю на ней блузу и принимаюсь целовать, лизать, нежно перебирать и стискивать.

– Я не ангел, – говорю я, когда мы выходим из лифта. – Внутри руки у меня железяка. В аэропорту

она всегда гремит.

Фонтан журчит рахат-лукумовой сладкой водицей. У стены растут припудренные пылью крапивы в тошнотворных солнечных пятнах. Дует свежий жаркий ветерок. В городе все остекленело от жары. Желтое небо начинает темнеть и выгибаться, тени текут вспять.

Blue skies… nothing but blue skies…

– Рэн, ты нам нужен не убегай, надо посовещаться насчет Viveeeeedii!

Ненавижу совещания. Компания Vivedii пятнадцатый год беспрерывно кого-нибудь поглощает, давится, поперхивается, но поглощает. Как чайка на морском берегу жрет огромный кусок какой-нибудь дохлятины.

– Зачем связываться сейчас с Vivedii? Что мы получаем? Транзакционные издержки и высокие риски. А что отдаем? Много денег отдаем.

– А давайте вообще не будем ни с кем связываться, и весь отдел облигаций на фиг уволим.

Ненавижу совещания.

– Рэн, что с тобой, ты сегодня какой-то весь дерганый.

На заседаниях каждый то и дело что-нибудь говорит.

– Харт имеет в виду, что сейчас можно передохнуть и заняться другими вещами. Например, есть розничные пенсионные программы.

Примерно раз в семь минут наступает моя очередь открывать рот, поэтому все время приходится следить за разговором.

– И что мы рознице предложим? Государственные облигации?

Ненавижу розницу. Ненавижу государственные облигации.

Ненавижу читать балансы.

Люблю читать Сенеку.

– Они такие ликвидные.

Облигации Vivedii – это как старинная игра в «огонек», когда поджигают палочку и передают друг другу – у кого последняя протухнет. Третий директор подряд попадает в тюрьму за подделку балансов.

– Давайте попробуем.

– Мы уже пробовали.

– Давайте попробуем еще раз.

Я говорил, что будет дождь. Местный варварский климат мне, легионеру империи, хорошо известен. И вот пожалуйста: гроза идет с Висбадена. Новости: Trenitalia сменила поставщика. Bank Leu отказывается выдать имена клиентов, затребованных американской Комиссией по ценным бумагам и биржам.

– Рынок недвижимости Франции во втором квартале…

Тут раздается первый удар грома.

– Ну вот, как новости, так какие-то проблемы на сервере.

– Глючит и тормозит.

– Ему давно пора в отставку.

Манон стоит в дверях, широко распахнув глаза.

– А

еще слияние с Лондоном затеяли.

– Ненавижу, когда техника глючит.

– Фригидная тварь.

– Что происходит-то вообще?

– Да сервер опять, какие-то проблемы.

– Бури, шумы в эфире.

– Банановые чипсы на терминал рассыпали.

Манон подходит к окну и с восторгом смотрит на ливень, который вдруг хлынул стеной.

– Не темни, Рэн, там что-то происходит, мы хотим знать, что там происходит.

– Там ничего не происходит, там просто какая-то опять техническая проблема, вы что, забыли, что ли, так уже было.

– Я обожаю тебя, маленькая сволочь, обожаю, только сделай побыстрее и погромче.

– Не так убыточно, как обидно.

За окном моросит дождь, но уже не темно. Странный желтый свет разливается по небу и по домам. Течет в оливковые сладковатые лужи.

– Привет, народ, у вас тоже?

– Мне уже клиенты звонят.

– Да расслабьтесь вы, – говорю. – Вике, где папка по Vivedii, по прошлогоднему выпуску?

– Сервер просрался?

– Сервер в порядке. А вот я – в жопе.

Захожу в туалет и плещу на лицо водой из-под крана.

Холодная вода заливает мне уши, ломит лоб. Я начинаю опасную жизнь.

Вике и Кнабе вытаскивают меня из туалета и добиваются моего внимания.

Кнабе говорит:

– Короче, Рэн, мы о подарке Эрику.

– Ты знаешь, что Эрик любит эти штуки. Троглодитов.

– Трилобитов.

– Да, да, вот этих вот тараканов. Рэн, будет лучше, если ты сам поедешь сегодня и купишь… Мы тебя прикроем.

– Прямо сейчас?

– Можно позже. Просто сегодня ты мне их должен отдать, чтобы завтра получился сюрприз.

– Открывает Эрик Харт коробочку, а там окаменелый таракан, – ухмыляется Кнабе. – Как у Гая Риччи в «Револьвере»: «Будет радость».

Вике:

– Рэн?

– Хорошо. Но за это я потребую от вас массу мелких услуг.

На дворе мокро. Солнце уже пробивается сквозь тучи. Плоское поле стоянки залито водой. Беру дворник в руку и сгоняю воду с лобового стекла машины.

Когда я вижу Манон, уже поздно что-либо предпринимать. Она распахивает дверцу и садится рядом.

– Клевая тачка, – говорит Манон. – Можно я поеду с тобой?

– Со мной? Хорошо, поехали. Только ни звука Эрику.

– А кто такой Эрик?

– Я имею в виду нашего генерального директора. У него день рождения, я еду покупать ему трилобитов в подарок.

Мы выруливаем со стоянки. Июньский вечер, на лавочке сидят подростки, солнце и небо, парк и трава, когда мы выруливаем со стоянки и едем по улице.