Мансарда для влюбленных
Шрифт:
– Муза? – схитрила Ольга. – А кто она такая Баланчину?
– Кто ж его знает, – схитрил Феликс Иванович. – Приедет на днях, сама увидишь.
Ольга поняла, что больше ничего интересного от него не добьется. И то хорошо, что признался, сколько ремонт станет делать. Правда, от этого его признания ничего хорошего нет. Получается, что она проведет в этой деревне уйму времени?! Бросить все и укатить на вокзал! Анжелка!
Вот что ее сдерживает. Если бы в этой деревне все было благополучно, то Оля без зазрения совести оставила бы подругу с ее итальянцем. Но при таких обстоятельствах… В принципе Оле повезло. Студент-философ оказался интересным собеседником, жаль, что им так и не удалось поговорить на тему Диогена, который утверждал, что любовь –
На несколько дней можно и задержаться, море останется на месте. Бабушкиной приятельнице она позвонила, предупредила, что задержится в связи с ремонтом автомобиля. Бабушка только всполошилась, собралась приехать и забрать ее из деревни, но Оля сумела уговорить ее не покидать дачу, где вот-вот должен созреть урожай. У Оли здесь все в порядке, мастер машиной занимается, она глубинку изучает, делает шикарные снимки, которые после поездки ей покажет. Общество? Очень хорошее общество. Художники, философы, иностранцы… «Такого не может быть», – ответила бабушка.
Если бы она только знала, насколько это достоверно, то, не раздумывая, приехала и забрала бы из этого вертепа свою внучку.
Глава 6
Новое веяние в старых традициях
Ранним утром Баланчин стоял у мансардного окна и смотрел на дорогу. Он сам не понимал, насколько его захватила новая работа. Он бросил взгляд на мольберт и вновь посмотрел на дорогу. Отсюда, из этой глубинки, он черпал свое вдохновение. Оно никогда не приходило к нему в тусклых городских стенах. Сейчас пройдет стадо, подгоняемое прекрасной пастушкой, которая, видимо, решила подзаработать, и он с большим энтузиазмом возьмется за работу. Почему она пасет коров? А почему этим занимался студент? Ага, значит, она тоже из этой полуголодной братии. Феликс говорил, что они с подругой собирались к морю, но обстоятельства вынудили их задержаться. Или роль обстоятельств сыграла судьба?
Сейчас эта худенькая тростинка погонит облезлых коров, подгоняя их длинным прутом… Он ей льстит. Она далеко не худышка. И в ней есть что-то варварское, дикое, необузданное… Не слишком ли он увлекся? Завтра приедет Муза и поставит на место все его мысли и чувства. У него к Ольге есть чувства… Не может быть, просто он попался на ее крючок. Она отлично сыграла свою роль, так с ним, известным творцом, еще никто не разговаривал. Женщины смотрели ему в рот и ловили каждое слово. Муза не ловила. Но первое время делала вид, что ловит. Впрочем, ему это надоело.
Сейчас пройдет прекрасная пастушка, и он встанет за мольберт.
– Пошли, красавицы, пошли парнокопытные! – услышал Баланчин и расстроился.
Ранним утром стадо гнал студент-философ. Не она.
Что-то не складывалось. Баланчин отошел от окна и достал из пачки сигарету, он редко курил, только когда волновался. Сейчас он волновался и вернулся к окну. Ольга не присматривала за стадом в целях подработки. У нее были совсем другие цели. Конечно, студент молод, хорош собой, умен, жизнерадостен, что там еще ценят девушки в парнях? По всей видимости, все это у философа есть. А теперь есть и Ольга, которая вместе с ним пасет стадо. А вчера он подумал, что пастух просто передает ей дела! Как он все-таки далек от жизни. Все, смотреть больше не на что.
Как Баланчин ошибался!
Самое интересное случилось сразу же после того, как художник встал к мольберту.
По пыльной сельской дороге мчался старенький автомобиль, за рулем которого сидел житель соседней деревни. Сзади него пристроились два незнакомца южной внешности и разного телосложения. Они пристально вглядывались в окрестности и повторяли на итальянском языке, что здесь уже были. Но везший их абориген не знал итальянского языка.
– Марчелло! Как же не знать Марчелло! –
Водитель пошарил рукой под сиденьем и выудил на свет бутылку мутного самогона.
– Двести рублей! – торжественно произнес он. – Первачок-с, крепчайшая штука, валит с ног медведя.
– Перке? – округлили глаза при виде бутылки иностранцы.
– Ну, перке или не перке, – пожал плечами водитель, – только мани вперед!
– Мани! Мани! – обрадовались те и принялись рыться в карманах.
– То-то, – усмехнулся селянин и отдал им самогон.
Марчелло Семенович Туесков жил в покосившемся доме на окраине деревни, но славился на всю округу своим разгульным поведением и необычным для простой русской глубинки именем, записанным в его паспорте каллиграфическим почерком сотрудника поселкового загса. Нет, связей с заграницей Марчелло Семенович никогда не имел, как и его спокойная, рассудительная матушка, подарившая сыну такое странное имя. Просто матушка уважала великих людей своего времени, среди которых особое место в ее сердце занимал Марчелло Мастрояни. Молодой девушкой она часто бегала в деревенский клуб на все его фильмы и тихо любила жгучего красавца итальянца. Ее, в свою очередь, любил Семен Туесков, за которого она и вышла замуж. Таким образом, Марчелло Туесков был ребенком истинной любви трех неординарных людей.
Сам же он вырос вполне обычным селянином со склонностями к злоупотреблениям. Туес-ков пил, курил, бил своих четырех (в порядке строгой очередности) жен, дрался с соседскими собаками, ругался нецензурными выражениями и грозил поджечь всю деревню. Но в то же время Марчелло Туесков любил своих односельчан и часто приглашал их к себе в гости, в свое временно холостяцкое, после скандального ухода последней жены, пристанище порока. Из пристанища гости, а в основном это были особи мужского пола, выползали на четвереньках и заплетающимися языками хвалили приветливого хозяина. У ворот их поджидали жены, посылая проклятия на ирода Туескова. Но тот, ничего не видя и не слыша по причине полной отключки, уже спал богатырским сном, набираясь сил для следующих пьянок.
Вставал Туесков поздно, поэтому итальянцам пришлось долго стучать в тяжелую дубовую дверь. Боясь переполошить всю округу, гости, так и не достучавшись, решили залезть в окно. Для этого им пришлось достать из прихваченных с собою чемоданчиков необходимые инструменты и вырезать стекло рамы. После того, как окно было открыто, они поочередно залезли в дом.
Эти манипуляции никого не удивили, народу к Марчелло ходило много и не всегда через дверь. Через окошко, правда, обычно вылетали обратно.
– Марио Берлусконни?! – В утреннем сумраке крохотной комнатухи над селянином склонились две загорелые рожи. – Вендетта!
– Чего? – пробурчал сонный Туесков, отмахиваясь от навязчивого видения. Перед этим ему как раз снились черти, затаскивающие его в пекло ада. Нечисть была такой же черной и наглой. Но слово «вендетта» четко отпечаталось в проспиртованном мозгу.
Марчелло Туесков узнал, что такое вендетта, после второй жены. Тогда пришел ее брательник и избил несчастного, ничего не подозревающего Марчелло, приговаривая при каждом ударе, что совершает над ним вендетту. Туес– ков, все еще прикидываясь спящим, тяжело вздохнул. Вот она, большая и чистая любовь! Как оборачивается на самом-то деле. Эх, Зинка, Зинка. Сирота сиротой, из-за чего, собственно, Туесков на ней и женился, а сумела нанять двух головорезов для сведения с ним счетов за их совместное трехнедельное прошлое.