Манускрипт всевластия
Шрифт:
— Vos etz arbres e branca, — с озорным видом сказала Марта.
— On fruitz de gaug s'asazona, — пропел в ответ баритон Мэтью.
— Что это за язык? — Мы с ним прошли к камину.
— Старинный, — ответила Марта.
— Окситанский. [38] — Мэтью снял серебряную крышку, в комнате запахло яичницей. — Марта прочла стихи, чтобы вызвать у тебя аппетит.
Хихикнув и шлепнув его по руке полотенцем, Марта указала мне стул напротив.
38
Окситания —
— Сюда, сюда. Садись кушай.
Я подчинилась. Марта налила Мэтью вина из высокого стеклянного кувшина с серебряной ручкой.
— Merces, — сказал он, тут же сунув нос в кубок.
Из другого кувшина, точно такого же, Марта наполнила мой бокал ледяной водой. Горячий чай, хлынувший следом в чашку, я определила как парижский сорт «Марьяж Фрер». Мэтью основательно порылся в моих кухонных шкафах, прежде чем составить список покупок. Он не успел помешать Марте долить густых сливок, но я предостерегающе на него посмотрела — в этом доме мне требовались союзники, да и пить хотелось так, что сливки не имели значения. Он откинулся на стуле, смакуя свое вино.
Марта составила на стол соль, перец, масло, джем, тост и золотистый омлет с ароматными травами.
— Merci, Марта, — от души промолвила я.
— Кушай! — велела она, замахнувшись на меня полотенцем.
Удовлетворенная моим послушанием, она понюхала воздух, сказала Мэтью что-то нелестное и чиркнула спичкой, растапливая камин.
— Марта, — Мэтью встал с места, — я сам могу.
— Ей холодно, а ты пей. Я зажгу.
Вскоре огонь разгорелся. В большой комнате не стало от него жарко, но значительно потеплело. Марта отряхнула руки и поднялась.
— Ей надо спать. Я носом чую, она сильно боялась.
— Она ляжет, как только поест, — присягнул Мэтью, подняв правую руку.
Марта погрозила вампиру пятнадцати сотен лет, как пятнадцатилетнему, но все же поверила и удалилась, шаркая по ступеням больными ногами.
— Окситанский, кажется — язык трубадуров? — спросила я. Мэтью кивнул. — Не знала, что северяне тоже на нем говорили.
— Не такой уж у нас дальний север, — улыбнулся он. — Париж мы считали далекой пограничной провинцией и почти все говорили по-окситански. От северян вместе с их наречием нас защищали горы — здесь до сих пор не очень-то жалуют чужаков.
— Что значат слова, которыми вы обменялись?
— «Ты ствол, она ветка, где зреет восторгов плод», — перевел Мэтью, устремив взгляд за окно. — Теперь Марта будет мурлыкать это весь день и сведет Изабо с ума.
Комната нагревалась, и меня начало клонить в сон. Я с трудом доела омлет.
На середине зевка, которым я чуть не вывихнула челюсть,
Я запротестовала.
— Хватит уже, ты еле сидишь. — Он посадил меня в ногах кровати, откинул покрывало. Белоснежные хрустящие простыни так и манили к себе. Я уронила голову на груду пуховых подушек. — Спи, — приказал Мэтью, сдвигая занавеси.
— Не уверена, что получится. — Я подавила очередной зевок. — Никогда не сплю днем.
— Ты теперь во Франции, так что учись. Я буду внизу — зови, если что понадобится.
Учитывая расположение лестниц, мимо Мэтью ко мне никто не пройдет; можно подумать, что он хотел отгородиться от собственного семейства.
У меня назревал вопрос, но Мэтью предотвратил его, плотно задернув полог. Свет не проникал сквозь тяжелую ткань, худшие из сквозняков тоже. Я согрелась и быстро заснула.
Разбудил меня шорох переворачиваемых страниц. Я рывком села, не понимая, кто меня так занавесил, и лишь потом вспомнила.
Я во Франции, в доме Мэтью.
— Мэтью? — тихо позвала я.
Он раздвинул занавески и с улыбкой посмотрел на меня. В комнате горело чуть ли не сто свечей — одни на стенах, другие в канделябрах на полу и на столах.
— Для того, кто не спит днем, ты недурно вздремнула, — сказал он довольный тем, что поездка во Францию начинает себя оправдывать.
— Который час?
— Надо подарить тебе часы, чтобы не теребила меня. — Он взглянул на свои заслуженные «Картье». — Почти два, Марта вот-вот подаст чай. Не хочешь принять душ и переодеться?
При мысли о горячей воде я мигом сбросила одеяло.
— Да, пожалуйста!
Мэтью помог мне слезть — каменный пол оказался ниже, чем я ожидала, и обжег мои ноги холодом.
— Твоя сумка в ванной, компьютер у меня в кабинете, полотенца приготовлены. Мойся сколько захочешь.
— Да это дворец! — воскликнула я, пробежав в ванную.
Громадная белая ванна на ножках помещалась между двух окон, на длинной деревянной скамье стояла моя дорожная сумка, в углу из стены торчала насадка для душа.
Я пустила воду, думая, что она не скоро нагреется, но пар, о чудо, сразу окутал меня. Мыло, пахнущее медом и нектарином, помогало снять напряжение, мучившее меня все последние сутки.
Вымывшись, я натянула джинсы, носки, водолазку. Розетки для фена не было, поэтому я просто вытерла волосы и связала их в конский хвост.
— Марта принесла чай, — сообщил Мэтью, когда я вышла. — Налить тебе?
Я блаженно вздохнула, отпив глоток.
— Так когда же я увижу «Аврору»?
— Когда я буду уверен, что ты не заблудишься на пути к ней. Готова к большой экскурсии?
— Да. — Я надела мокасины, сбегала в ванную за свитером. Мэтью терпеливо ждал, стоя у лестницы. — Может, чайник захватим вниз?
— Нет, Марта придет в ярость, если я позволю гостье убрать посуду. Подожди хотя бы денек.