Маньяк

И волны багряного моря

Осеннее вспенят белье.

Прочтет она, скажет: - Ну, Коля!

Да, глупый ты, - скажет - и все.

А ночью созвездъя Тортиллы

Засветятся красной звездой

И кто-то рукой шаловливой

В лицо ее брызнет водой.

1

В городе Калининграде появился маньяк. Его звали Коля Свекольников.

Первой об этом узнала Наташа Пичугина.

Ей был один год и шесть месяцев. Она жила в Балтийском районе на улице Дарвина номер 9 в старом немецком доме на третьем этаже. Ее папа работал на стройке, а мама была продавцом в магазине. Когда Наташу вывезли на улицу в колясочке погулять, она увидела этого Свекольникова и сказала ему: "Дула - дула", что означает: "Дурак ненормальный".

Когда ей было два года, она, как только где замечала этого маньяка, сразу же пряталась от него за коляску. Только и была видна из-за коляски ее белая шапочка с помпончиком.

Потом прошло еще несколько лет. Наташа повзрослела, ей исполнилось шесть, и она начала от него бегать со скоростью космической ракеты.

Дело в том, что Наташа жила прямо напротив дома этого маньяка на улице Тихорецкой. А магазин был на другой стороне улицы Тихорецкой, - так что Наташе, чтобы попасть в него, когда ее туда посылали, нужно было пройти как раз мимо дома этого маньяка, и как раз мимо его подъезда. Поэтому, чтобы пройти в магазин, она огибала это место метров за 150, а когда видела этого маньяка, то и за 500, причем бежала со всех ног, удирая изо всех сил.

Сначала маньяк не замечал Наташу, и даже не обращал на нее никакого внимания, но вскоре он ею заинтересовался!

Улица Тихорецкая находится на самой окраине города Калининграда, за железнодорожным мостом, за сортировочной станцией, на краю Балтийского района, возле болота. Раньше тут были старинные немецкие дома, снесенные коммунистами, сады, огороды, пункты приема стеклотары, склады морской организации "Антлантниро", сараи, сколоченные из разных досок и гаражи.

Напротив, через улицу Киевскую, был Тихорецкий тупик.

Ну уж это было и место! Даже я боялся туда заглядывать. Мрачные тучи всегда по ночам весели над этими домами. Осенью было ни пройти, не проехать. Прямо посередине улицы протекала огромная черная лужа, в которой уже утонул не один пьяница. Ночью красные огни все время сверкали со станции и раздавались дикие резкие металлические звуки, когда вагоны и пустые цистерны сталкивались буферами.

В два часа ночи было видно как мужики несли большие белые бумажные мешки украденные из вагонов на сортировочной станции с коричневым кубинским сахаром-сырцом. Кровавой красивой красной осенью только старинные немецкие дома светились черными и красными крышами в темноте, в окнах никогда не зажигалось ни одного огня. Вот когда я любил гулять там по улицам! Вот почему маньяк поселился в таком месте.

Кое-что там теперь, сейчас, изменилось, но Балтрайон так и остался бандитским местом.

Наташе уже исполнилось девять лет. Это была красивая девочка с простым , и как бы всегда чем-то немного недовольным и возмущенным лицом, но стоило ей сказать только хоть одно слово какому-нибудь мальчишке,

или только просто повернуться к нему, как мгновенно был виден ее живой и веселый характер. Она была немного выше других девочек, блондинка с пепельной головой, с стройными сильными ножками. Неудивительно, что маньяк ею заинтересовался.

Он жил в пятиэтажном доме на пятом этаже в маленькой двухкомнатной квартире со смежными комнатами, с торцевыми окнами, с пятиметровой кухней. В других квартирах в этом доме кухни были площадью по шесть метров и двадцать сантиметров, чтобы вы знали, а крайние торцевые квартиры переделали из полуторок, кухни там были маленькие, по пять метров, поэтому на этих кухнях и холодильник было некуда поставить, но он там все равно стоял.

Свекольников никогда ни о чем не разговаривал с соседями, и не здоровался с ними. Каждое утро он спускался в подвал, чтобы наблюдать за прохожими. Там он стучал молотком и клещами, считалось, что это он ремонтирует велосипед или удочки. Здешние мужики не обращали на это внимания, считали, что это нормально, когда человек постоянно занимается делом, на самом деле каждый из них сам хотел бы иметь такое место, где можно уединиться. Этот Коля Свекольников постоянно пропадал на несколько месяцев, и никто не знал, куда он делся, может быть ездил в Черняховск. Но потом он опять проявлялся в Калининграде и снова ходил в подвал и в магазин с большой черной сумкой.

Никто никогда не видел его гостей, не был у него в квартире, и неизвестно было что в ней делается и есть ли там хоть одна книжка. Вообще он жил так, что как будто его и нет.

2

Никто не видел, чтобы этот маньяк где-то когда-то работал. То, что он не ходил на работу, это точно. Но на самом деле он работал. Сначала он трудился в фасовочном цехе и учился в вечерней школе, потом был экспедитором на грузовой машине, а один год играл в футбол в команде мастеров и учился в рыбном институте. После этого он устроился санитаром в областную психиатрическую больницу, хотя никогда и не был стукачем КГБ. Но его потом все равно из-за этого оттуда уволили.

Там ему однажды посоветовал главный врач этой больницы Виктор Петрович:

– Уговори какого-нибудь дурака, чтобы он написал тебе доверенность на свою квартиру, обмани его, потом его напоишь водкой где-нибудь на улице и пришьешь, или заплатишь мне и мы его тут угробим в больнице. Будешь и с квартирой и с деньгами, ты ведь сейчас у нас сейчас работаешь. А иначе тебе квартиру никогда не получить. А квартира это ценность! Ты еще молодой парень, тебе жить нужно. А ведь у нас тут золотое дно, просто золотое место.

По вечерам этот Виктор Петрович напивался на первом этаже как свинья, хотя и был кандидатом медицинских наук, производя этим званием сильное впечатление на пациентов и их родственников. Большое впечатление! своим умным ученым видом. Перед людьми это была сама ленинская простота и серьезность. В каждого пациента он вглядывался как будто пытался оценить в нем какое-то известное только ему качество. На самом деле он считал психиатрию несуществующей наукой, и сочинял медицинские заключения, не основанные ни на каких физиологических данных, кроме умозрительных представлений. Про любого человека он мог написать что угодно, от "нет" до "да". Психиатрия не поддавалась анализу, контролю и заключению. Это была чистая абстракция. Как врач Виктор Петрович имел огромный доход от освобождения великих принудчиков и от медицинских заключений для суда.