Маньяками не рождаются
Шрифт:
– Как я мог терпеть тебя всю жизнь, скажи лучше мне, - и, взяв газету, оскорблённый муж вылетел во двор.
Такие перепалки были постоянны и носили хронический характер. Жили, как могли, вернее существовали на одной площади два разных характера. Волевой жены и рабский - мужа. Таисья Васильевна любила своего, потерявшего спрос на науку учёного, но постоянная работа без зарплаты возмущала её и она обрушивала на неповинную голову своего инженера оскорбительные нападки. Чем дальше это заходило, тем меньше было желания идти домой у Геннадия Алексеевича.
Трудно сказать, если шесть месяцев никто не получает денег, объясняют работникам такое положение в необходимости реорганизации института под другой профиль, с разными дочерними предприятиями.. И грядущее с этим сокращение штатов. А свадьбу тоже не отменишь. Приспичило. Сам когда-то спешил отметить такое желанное событие. У остальных учёных существовала та же проблема и вопрос о деньгах повис в воздухе без ответа.
– Дочь, расскажи как вчера прошло у вас в ресторане?
– спросила мама.
– Мы с тревогой о бесполезной работе отца совсем забыли о твоем торжестве.
– Почему бесполезной?
– запротестовал отец.
– Видишь сколько у меня дипломов, патентов, ученых статей?
– Которые не дают тебе ни рубля на хлеб насущный. Лучше бы ты был вагоновожатым трамвая. Какая-никакая, а всё же зарплата была бы.
– Мама, прекрати, - разозлилась дочь.
– У тебя одна мерка - деньги.
– Да у меня такая мерка, которая содержит наш дом полностью. Я кручусь день и ночь в этой торговле, чтобы вы голыми не ходили и с голоду не умерли. А ты была бы поумнее, вышла бы за Павла, а не за такого же неудачника, как и твой отец.
– Я знаю за кого мне выходить, - заплакала Вера. Вы с Павлом действительно одной породы люди. Деньги, деньги, деньги. Больше вас ничего не интересует.
– Я посмотрю, как вы будете своих детей содержать, на какие шиши. Или опять на мать надеешься?
– Ты, ты, ты просто невыносимая жадная, гадкая женщина. Отцу испортила жизнь, а теперь и до меня добралась. Всё, я ухожу из дому.
И она вышла, схватив плащ и туфли, на лестничную площадку.
– Остановись, несчастная, ты бежишь навстречу своей нищете и еще вспомнишь меня и мои слова, - кричала вдогонку мать, но Вера этого уже не слышала.
Семья Ивановых сидела за столом, пили чай. В дверь позвонили. Василий открыл дверь и увидел Веру, с заплаканными глазами. Он обнял её, она прижалась к нему и опять расплакалась.
– Что случилось, Верочка?
– Я ушла из дома. Можно мне к вам?
– О чем ты, маленькая. Я рад твоему приходу и мама с отцом будут рады. Пойдем.
Они прошли в комнату. Вера поздоровалась с мамой Василия Анной Ильиничной и отцом Андреем Ивановичем. Гостью усадили за стол. Напоили чаем.
– Предки! Я вас прошу принять новость, после вчерашней она вам не покажется сногсшибательной. Дело в том, что Вера ушла из дома и ей негде ночевать.
Последовало некоторое молчание. Наконец, мама сказала:
– Вы жених и невеста. Скоро станете законными мужем и женой. Я не вижу ничего
– Иначе и быть не может, дорогая невестушка, рады принять тебя к себе в дом.
– Я тебе, Василий, постелю на диване, в комнате деда, Верочке в твоей, и так будет до свадьбы. Согласны?
– Согласны, - хором ответили все.
На этом обстановка разрядилась и Вера почувствовала себя в другом измерении - уважительного отношения друг к другу. Она поцеловала Анну Ильиничну и на ушко шепнула ей:
– Спасибо, вам, вы чудесный человек.
В семье Ивановых царил мир спокойного семейного бытия и это обещало Вере безмятежную жизнь.
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ
Дом Крутых представлял из себя воинственную планету. Нахмуренный отец, Игнат Терентьевич Крутых, выслушал рассказ жены со всеми привлеченными в качестве доказательной базы изощрённостями лисьей породы Любовь Ивановны и Павлика, оскорбленного столь глубоко женщиной, которая давно считалась предназначенной ему в жены. И теперь сын не желал появляться на людях, стыдился своего поражения.
– Ты, Пашка - эгоист, - констатировал он нахмуренному сыну.
– Из-за бабы столько расстройства. Да плюнь ты на неё, эту креветку подпаленную. Кто она такая? Нищенка. Выпендривается пока не клюнул жареный петух в задницу. Нарожает всяких там голопузых, узнает почём фунт лиха. Сама никто и муж такой же. Смотрите-ка взяли его в следственные органы, на зарплату, которой не хватит штаны нормальные купить.
– Чего ты, дурак, не переспал с ней раньше этого тихони?
– спросила раздасадованная мать.
– Берег её, жениться думал, - ответил Павел.
– Раз уж проворонил, нужно думать как дело поправить, - резонно заметил отец.
– Ты сегодня же возьмёшь знакомую девку, что с ногами подлиннее, да сиськами кинозвезды и пойдёшь в гости к вахлаку Ваське. Девчонке напялишь кольцо, что купил для Верки, не выбрасывать же такие тысячи на ветер и скажешь, что это твоя невеста. Чтоб одета была покруче. У меня в охране парень работает, прошел Афган, у него сестра Юля, недавно пришла к нам на работу. Глянешь - упадёшь. Красотка, в кино таких нет..
– Мы отомстим потом твоей Верке, сынок, - вмешалась мать.
– Ошалела, дура, вбиваешь ему в башку нелепости.
– Я все равно убью её, - вдруг ожесточённо произнес Павел.- И его тоже.
– Приехали, недоделанный идиот, очумел, да ты загремишь туда, где Макар телят не пас лет на двадцать, на хрена козе баян будет.
– Ненавижу, не могу их видеть, не могу.
– Разберёмся. Умные не хватаются за пистолеты да ножи. Есть месть и пострашнее. Такая, что век будет мучиться, паршивка проклятая, - сыночку жизнь загубила, - причитала мама.
– Дай им счастливыми побыть, чтобы потом век слезами умывались, - успокаивала его Любовь Ивановна, мастерица интриг и неприятностей.