Маньяками не рождаются

Майская Анна

Вера подбежала к нему и с размаху выдала пощечину, но он увернулся и она упала на диван, Павел схватил ее за руку, больно вывернул и ударил по лицу. Синяк был гарантирован. Он сказал ей жёстко и конкретно:

– Побежишь жаловаться, убью. А про дочь забудь. Не отдам я истеричке своего ребёнка. Подумай хорошенько, что для тебя лучше, жить у родителей без Элины, или здесь со мной и с ней.

Он вышел. Примирения не могло быть, потому что она услышала как хлопнула дверь внизу, а шум мотора объяснил, что Павел уехал. Она не знала что делать?

Он действительно всемогущ и отберёт у нее дочь. Но она же может устроиться на работу и спокойно жить с ребёнком.

– На мизерную зарплату? Которой не хватит даже на колготки?..

Жить под градом насмешек матери ей не хотелось.

– Куда уйти, кто и что меня ждёт? Но и здесь невыносимо оставаться. Он оскорбил меня, унизил, а я раздумываю, что делать?

Спать легла, заливаясь слезами. Они сами подкатывали и лились ручьем. Её рыданий никто не слышал. Девочка спала. Свекровь и муж уехали к своим зазнобам. Если бы у неё не было дочери, она немедленно ушла бы отсюда, но как жить без малышки? И сочла невозможным допустить такую мысль.

– Как он мог уехать после всего?

Павел приехал в пять часов и вошел в спальню. Наклонился к ней и почувствовал слёзы. Он все еще любил эту женщину и просто понимая, что она его собственность, как рубашка, галстук, другие любимые вещи, перестал уделять ей должное внимание. Он как когда - то раньше взял её на руки и носил по комнате. Потом прилег рядышком и попросил прощения.

– Я люблю тебя, глупышка, просто мы перестали понимать друг друга. Я никогда тебя не отпущу, слышишь, никогда. Ты моя единственная, нужная мне женщина.

Она слушала его слова и перестала думать о том, что до его приезда казалось таким главным и примирение - невозможным. Её любили, она это знала теперь и их ссора была спровоцирована анонимкой. Ей так хотелось думать, и она думала именно так. Мир успокаивал самолюбие и давал надежду на будущее счастье с ним, Павлом.

Василий после встречи с Верой точно получил выстрел в сердце. Он до сих пор не смог забыть её. То, что она несчастлива в своей семейной жизни было очевидно.

– Ей некуда деваться, - подумал он.
– Столько пережила, теперь неурядицы, как личность не состоялась.

Он вспомнил время, связанное с похищением сына и теми тремя годами жизни в аду домашней тюрьмы для неё, развод, новое замужество, дочь. Она не выглядит женщиной счастливой. Скорее какой-то потерянной. Жаль что не удалось поговорить. В отделении его ждала новость: позвонили из пригорода и сказали, что видели парня, похожего на Хана, которого разыскивает милиция. Приехали к звонившему. Это был сосед Павла по даче, неугомонный старик.

– Проходите, пожалуйста, - предложил он гостям.
– Я вчера глянул в окно, а у ворот дома напротив стоит мужчина, черненький, красивый, с гибкой фигурой. Прямо копия с протокола, так похож на того, кого вы ищете.

– Хозяин дачи объявился?

– Нет. Тут иногда приезжает женщина с мужчиной, но она лет под пятьдесят, хоть и размалёвана, с

ней ханурик помоложе. Они бывают несколько часов, иногда остаются на ночь. Больше никого.

– А тот, похожий на Хана, заходил в дом?

– Нет, покрутился и сел в машину. Там находилась молодая женщина, на Шехерезаду похожая. Брови дугой.

– Номер помните?

– Такси? Конечно.

Въедливый сосед полез в стол и достал бумажку с номером такси.

– Вы в следующий раз нам позвоните, когда дама с гостем приедет сюда.

– Обязательно.

Таксиста, молодого парня нашли быстро. Он долго отнекивался, но ехать в отдел не захотел и сказал, что такую парочку высадил возле гостиницы "Центральной". На фотографии он Хана признал не совсем, заявив:

– Может и он, кто их разберет, я не присматривался к нему.

– А женщина?

– На ней была шляпа с полями, прикрывавшими лицо. Её я совсем не рассмотрел.

Ясно было одно, Хан поработал со свидетелем или же был в парике, с наклеенной бородой, и тёмных очках.

– Нужно установить за домом слежку.

– Где мы людей возьмем?

– Остается контакт с Холмсом по соседству.

Милицейские будни шли своим обычным ходом. Преступление. Раскрытие (не всегда), тренировки в спортзале. Личного времени было мало, но когда оно находилось Василий не знал куда его девать - это свободное время. Он прекрасно чувствовал себя пока был занят, малейшее высвобождение начинало испытывать его подлой памятью, обязательно подкидывающей как нарочно воспоминания, от которых он бежал прочь. Сегодня он ехал к отцу на помощь. Дача находилась в пятнадцати километрах от города и он быстро домчался. Мать была там с вечера. Василий вошел в калитку и увидел мальчика, вернее подростка с волевым выражением лица. Одет он был в шорты и майку. На голове белая отцовская кепка.

– Здравствуй, тезка, - приветствовал он гостя.

– Здравствуйте, - ответил Василий и протянул ему загорелую руку.

– Мы с тобой заочно знакомы, а сегодня только встретиться удалось.

– Ваша занятость похвальна. Только праздный человек способен на плохие поступки.

– Твоя теория?

– Общая. Выводы из наблюдений. Вы надолго, Василий Андреевич, - спросил его гость.

– Зови меня Василием.

– Хорошо. Вы еще молоды и это не будет фамильярностью.

Прошли в дом. Анна Ильинична хлопотала вокруг стола, спешила с обедом.

– Я помогу вам, - Василёк подошёл к ней, взял в руки картофель и нож.

– Я сама, - запротестовала женщина.

– А это вы зря, - рассудил парнишка.
– Трое мужчин, голодных и одна женщина, которая совсем не обязана одна готовить обед.

– Ничего. Я успеваю. Уже всё варится.

– Да? Хорошо.

Они с Василием отправились к деревьям, где были привязаны гамаки. Там же стоял маленький столик под увитой виноградом крышей. Гамаки помимо деревьев были закреплены с угла к стойке крыши. Уютно покачиваясь, Василёк сказал: