Манящий абрис смерти
Шрифт:
— Кенинг прыгнул, — доложила мне Мели. Я повертела головой и действительно агрессивно красный с вкраплениями чёрного, параплан Кенинга висел где-то ниже справа от нас.
— Он тебе нравится? — решилась я задать вопрос. Трудно мне смотреть на безответные чувства.
Инструктор долго молчала, я уже отчаялась услышать ответ, как она произнесла:
— Я умру за него, если нужно будет.
— Я могу помочь, — несколько торопливо сказала я.
— Умереть? — горько усмехнулась Мели.
— Нет, помогу преодолеть это чувство. Дай мне руку, когда не нужно будет следить за полетом.
Тут
— Мели, невозможно играть в одни ворота все время. Я "прочитаю" Кенинга, когда он будет рядом, а сейчас поработаю с тобой. Настройся и подумай о нем.
На меня обрушился шквал тщательно скрываемых от других эмоций: тоска, ревность, злость, бессилие, ожидание, одиночество.
Я, невольно задержав дыхание, принялась за дело: вычищала, убирала, отрывала и выбрасывала, отсекала лишнее, оставляя за собой исходящие дымком раны. Ничего, буквально несколько дней и зарубцуется, а улучшение должно наступить уже сейчас. Спустя пару минут я отпустила руку женщины, вся мокрая от пота, с дрожащими пальцами и звездочками перед глазами. Работа по вычищению многолетних Авгиевых конюшен была закончена.
Приземление прошло мимо меня, я видела только, как к нам бегут двое оставшихся на земле мужчин и Спарк, который бережно принял меня с подкашивающимися ногами и тут же вручил термостакан с кофе.
— … что она эмпат! — донёсся до меня сквозь вату диалог Спарка и Мели. Инструктор была счастливая и разрумянившаяся, что подтверждало, что я все сделала правильно.
— Это не имело отношение к прыжку. Она поработала с тобой?
— Видимо да, я будто заново родилась, небольшой толчок и я перестала топтаться на месте — Нина кудесница.
— Андрэ думает также, он многое переосмыслил и смог преодолеть себя и вылезти из ямы, куда закапывал себя много лет. А вот и он.
Я повернула голову, шлем с меня снял кто-то сердобольный, как и очки. К нам шёл Кенинг с горящими глазами, полный адреналинового восторга.
Я молча взяла его за руку, игнорируя вопросительные взгляды окружающих, и снова погрузилась в работу с эмополем и душой. Кенинг стоял тихо, не мешая и ни о чем не спрашивая. Вот оно: влечение к женщинам, вот он росток чувства к Мели, погребён под обязательствами, под низменной страстью к героине его романа, под чувством страха и вины. Как же тут полюбить, когда ты просто набит под завязку саморазрушением?
Убрать, уничтожить, вытащить на свет нужное, осторожно, стараясь не поломать и только тогда отпустить руку Кенинга.
— Пойдём, мы здесь лишние, — схватила я за руку на этот раз уже Спарка. А Андрэ с восторгом смотрел на Мели. Адреналин творит чудеса, помогая игнорировать условности, и двое влюблённых не могли наглядеться.
А мы со Спарком шли к машине, я старательно висела на нем, так как без его поддержки мгновенно упала бы.
Я с некоторой завистью посмотрела на Кенинга с Мели. У них все только начинается. Тупая боль вновь пронзила сердце, но я уже свыклась с нею. Ещё немного и смогу жить с предательством, а может и смеясь над своей глупостью.
Через пять минут Кенинг дал понять, что останется с Мели, поэтому в поместье меня доставил Спарк, ведя машину максимально аккуратно.
Следующее утро началось
Глава 25
Стефан.
Прошло уже четыре долгих дня, как я не нахожу себе места: от Нины нет никаких вестей. Также девушка пропала из поля зрения и своих знакомых, уж я проверил всех, до кого смог добраться. От ухода за грань меня держала только одна мысль, что и маньяк тоже не добрался до Нины, иначе об этом уже было известно. Тишина в квартире уже не радовала, а лишь пугала своей безысходностью. Сон был необходим, чтобы я мог продолжать поиски, но я очень долго вертелся на холодных простынях, не находя покоя из-за тревожных мыслей: перед глазами то и дело вставало бледное девичье лицо с навсегда застывшей маской хрупкой красоты. Пышные ресницы больше не станут завесой для изменчивой притягательности чудесных глаз.
Я с трудом сдерживался, чтобы не разодрать голыми руками грудную клетку и не вырвать свое, исходящее судорожной болью и тоской, сердце.
Немного помогали восстановить душевное равновесие беседы с доктором Рабеном и госпожой Неждановой. Дмитрий Евгеньевич звонил каждое утро, перед своим рабочим днем, несмотря на тень, упавшую на него из-за заключения под стражу, поток клиентов и страждущих не уменьшился, а даже стал больше. Приемная доктора в Центре экспериментальной психологии стала одним из самых посещаемых мест в городе, и секретарь Дмитрия Евгеньевича, как рассказал он сам, уже с нескрываемой ненавистью смотрит на рабочий телефон и с трудом держит профессиональную улыбку приветливости.
Врожденный оптимизм доктора, которым он щедро делился со мною в телефонных разговорах, был как раз кстати, чтобы выдержать напряженные и безрезультативные дни.
А госпожа Нежданова, так и не дождавшись от меня звонка, сама поймала в городе в послеполуденное время и почти силком затащила в пиццерию неподалеку.
— Стефан, тебе обязательно нужно поесть. Это, конечно, не самая полезная еда, но в данном случае будет как раз кстати.
Елизавета Рудольфовна уверенной походкой подошла к освободившемуся небольшому столику, застеленному белоснежной узорчатой салфеткой.
К нам практически сразу подошла улыбчивая молоденькая девушка в фирменном фартуке заведения. Госпожа Нежданова всегда читала бейджи и обращалась к персоналу по имени:
— Диана, будьте добры, моему спутнику что-нибудь сытное из меню на ваше усмотрение и мне стакан яблочного сока.
— Средний круг пиццы барбекю Вас устроит?
Я молча кивнул.
Девушка любопытно стрельнула темными глазками в мою сторону и споро удалилась в сторону кухни, передавать заказ.
— Елизавета Рудольфовна, не стоит обо мне беспокоиться.
— Не нужно упрямиться, если ты попадешь в госпиталь с истощением, то Ниночке это никак не поможет.
При имени любимой девушки из уст другого человека у меня перехватило дыхание.
— Да, — уже мягче сказала госпожа Нежданова, — Дмитрий Евгеньевич связался со мною и рассказал все, что знает сам. Только я не могу понять, почему Нина ушла из квартиры?
Я хмуро посмотрел в окно, чуть прикрытое зелеными невесомыми шторами.
— Пока я отсутствовал, ко мне домой пришла Ангелина.