Манящий абрис смерти
Шрифт:
Я приоткрыла свой барьер: действительно от дознавателя веяло напряжённостью, сосредоточенностью и желанием разобраться.
— Что будет с доктором Рабеном?
Дознаватель с интересом взглянул на меня:
— Думаю, что сегодня он выйдет по подписке о невыезде. Никаких доказательств его вины я не нашёл, кроме слов лечащего доктора жертвы
— А что вы хотите от меня?
— Расскажите все с самого начала, — попросил Эдгардт.
Я задумалась и начала говорить: о сломанном чемодане, о снах, о преследующем меня мужском абрисе, о Максе, о Розе, о
Дознаватель терпеливо выслушал, не перебивая, лишь делая пометки у себя в бумагах.
— Вы могли бы восстановить рисунок ауры маньяка? — задал он неожиданно самый верный вопрос.
— Ауру? Могу, конечно, я художник, запоминаю такие вещи автоматически.
Эдгардт пододвинул ко мне коробку цветных карандашей:
— Прошу вас, Нина.
Я рисовала больше часа, периодически прикрывая глаза, чтобы вспомнить ускользнувшие детали. Действительно, в тот напряжённый момент я вместе с эмоциями, уловила и рисунок ауры. Благополучно забыв об этом в суматохе. В голову пришла мысль, что, если бы я вспомнила об этом сама, Макс был бы жив. Смахнула непрошеные слезы и продолжила рисовать.
— Вот, все, что смогла вспомнить, — пододвинула я результат дознавателю.
— Это даже больше того, на что я рассчитывал, — улыбнулся Эдгардт, — вы весьма ценный свидетель. Вам есть где пожить несколько недель вне дома?
— Зачем? Неужели на меня будут охотиться?
— Я не исключаю этого. Так что?
— Я могу попросить одного человека приютить меня, но не знаю, как он к этому отнесётся.
— Пока не переговорите и не узнаете.
— Вы позволите? — кивнула я вопросительно на городской телефон.
— Да, звоните.
Достав из сумки визитку господина Кенинга, я набрала его номер.
Глава 23
Стефан.
Я вышел из высоких дверей Следственного Комитета в растрепанных чувствах. Я смотрел прямо в глаза доктора Рабена, когда он признался, что не совершал убийства Максима. И я ему окончательно поверил в этот момент. Но тогда кто же убийца? Связана ли смерть участкового со смертями девушек в городе? Или он мог увидеть или услышать, что-то совсем другое? Я еще не определился с чего начать поиски, необходимо было хорошенько все обдумать. Сев на свою стальную птичку, я поехал домой. Ведь дома меня ждала Нина. Я так надеялся найти временное утешение в ее нежных объятиях. Посмотреть в любящую глубину бездонных глаз. Снова и много раз подряд пробовать мягкость и сладость девичьих губ.
Мои мысли подгоняли меня вверх по лестнице. Скорей, скорей: стук каблуков по ступеням отсчитывал секунды до того, как я в нетерпении вставлю твердой рукой ключ в замочную скважину и открою дверь, позвав в глубину квартиры:
— Нина!
Тишина была мне ответом. Не может быть, в это время девушка должна была быть дома! Но в прихожей не было ее обуви. Я прошел вглубь квартиры, в зале горел свет. А там меня ждал сюрприз: Ангелина в откровенном наряде сидела на диване и улыбалась. Волна недоумения и гнева поднялась
— Что ты здесь делаешь?
— Стефан, милый, ну а где мне еще быть? — Ангелина переложила ногу на ногу, и в попытке удержания маски соблазна на лице, вальяжно откинулась на спинку дивана, — я бы сказала, что я там, где мне и положено быть — рядом с тобой.
Мурлыкающие нотки в голосе женщины заставили сжаться мои пальцы в кулаки.
— Где Нина?
— Кто?
Я сделал шаг вперед, и Ангелина, молнией слетев с места, отскочила к окну.
— А, та прошма… юная особа в краске? Не знаю, она мне не докладывалась, забрала свой чемодан и молча вышла за дверь.
Ангелина не выдержала моего прямого взгляда, и отвела бесстыжие глаза в сторону.
— Зачем тебе эта ручная собачонка? Ведь нам так хорошо было вместе. Я была неправа, давай начнем сначала.
Я с усилием разжал сведенные пальцы.
— Значит так, я в последний раз вижу тебя в своем доме. Сейчас я ухожу, а ты через десять минут собираешь свои вещи, себя и свои радужные мечты в расчетливой голове, и выметаешься вон. Из квартиры. И из НАШЕЙ жизни. Ключи оставишь в почтовом ящике.
Я резко развернулся и вышел вон, почти не сорвав злость на входной двери.
Ангелина! Бездна побери эту несносную бабу. На бегу достав телефон, я глянул на дисплей. Были пропущенные вызовы от госпожи Неждановой и Нины. Набрав номер девушки, я услышал только ввинчивающийся в мозг звуковой сигнал, что абонент недоступен или находится вне доступа сети.
Волна сорвалась вниз, сметая мой самоконтроль. Несколькими ударами кулака, я сломал пополам удобную деревянную скамейку у подъезда. Боль в руках охладила горячую кровь, превратившую мои вены в горящие потоки ненависти. Потом. Я потом извинюсь перед жильцами и отремонтирую скамейку. Сейчас, наспех перемотав ссадины носовым платком, я сел на мотоцикл и помчался к Елизавете Рудольфовне.
Госпожа Нежданова очень удивилась, увидев на пороге своего дома:
— Стефан, на тебе лица нет!
— Нина, она у вас?
— Нет, Стефан, успокойся, расскажи, что случилось!
— Потом Елизавета Рудольфовна. Вы звонили мне, я не мог ответить.
— Да, Дмитрия Евгеньевича же забрали, я хотела узнать, что ты узнал?
— Не волнуйтесь, доктор Рабен не виновен, я потом вам расскажу, мне надо найти Нину.
Не услышав, что мне сказала госпожа Нежданова в ответ, я, сбежал по ступеням на дорогу.
Мысли, подобно пойманным в спичечный коробок муравьям, метались в голове. Куда могла поехать Нина?
Оглушительно взревел мотор мотоцикла, уносящего меня по направлению к дому девушки.
Приехав на место, я стремительно поднялся вверх по ступеням. Надежды с хрустальным звоном разбились о глухую стену тишины в квартире, несмотря на мою настойчивость в терзании дверного звонка.
На шум вышла соседка из квартиры напротив.
— Эй, чего шумишь! Я сейчас полицию вызову!
Я постарался добавить голосу нотку дружелюбия: