Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения

Абгарян Наринэ

Время, которое мы провели в Кировабаде, к нашему огромному сожалению, промелькнуло одним мгновением. Не успел оглянуться – как уже наступило воскресенье – день отъезда. Но кое-что мы все-таки успели. Ба наконец-то после долгого перерыва побывала в гостях у Моти и вдоволь пообщалась с его женой тетей Зиной. Тетя Зина кормила гостей обильными, но бестолковыми блюдами, а на прощание вручила им ярко-малиновое, в оранжевый и голубой узор, покрывало. Ба развернула подарок и поцокала языком для проформы, но потом долго недоумевала, откуда берутся люди с такой страстью господней вместо нормального

человеческого вкуса.

Мы заехали в гости к нашему дяде Мише – маминому старшему брату. У дяди Миши две дочери – Ирина и Алена, и замечательная жена тетя Света. Они сначала накормили нас сытным обедом, а потом повели гулять по городу. Первым делом мы заехали на кладбище к деду, потом зашли в большую армянскую церковь – поставили свечи за упокой душ наших ушедших родственников. В церкви было темно и нарядно, пахло сладким и дымным, мы зажмуривались и ловили отблеск желтых свечных огоньков уголками глаз. Эти отблески переливались на кончиках ресниц разноцветными гирляндами, от этого на душе становилось легко и радостно, как в новогодний вечер. Но у взрослых были печальные и сосредоточенные лица, каким-то другим чутьем мы понимали, что мешать им ни в коем разе нельзя, и поэтому, взявшись за руки, ходили по церкви, изучая иконы.

Потом мы долго бродили по городу. Катались на желтом пузатом трамвае, он лязгал и пронзительно гудел, подъезжая к очередной остановке. К нам подошла полная тетечка в темном платке, проверила талоны, называла маму «ай хала», а Сонечку – «гёзал гыз». Мы смотрели на нее во все глаза – на левой руке у тетечки была настоящая татуировка – голова кобры со вздутым капюшоном.

– Вырасту – сделаю себе такую же, – решила Каринка.

– Только через мой труп! – отрезала мама.

– Она раньше была пиратом. Когда их корабль утонул, ее спасли и доставили на берег моряки датского королевского флота. Вот она и пошла в благодарность работать кондуктором, – с серьезным лицом рассказывал нам дядя Миша.

Мы слушали, затаив дыхание, а взрослые прятали улыбки и перемигивались друг с другом.

Потом мы гуляли по центру города, ели сахарную вату, с испугом озирались на уродливых нищих, которые просили милостыню на тротуарах улиц.

– Вы, главное, не смотрите на них долго, – учила нас Аленка, – а то они очень злые. Могут камнем кинуть или палкой запулить.

Не глядеть на этих нищих во все глаза не представлялось возможным. Это были страшные калеки – с деформированными конечностями, ужасными горбами, в жутких отрепьях. Некоторые из них не только просили милостыню, но и торговали импортными товарами – сигаретами «Мальборо», жвачками и красивыми конфетами в золотистой упаковке.

– До чего же они страшные! – вздыхали мы.

– Это они днем страшные. Вечером вернутся домой, отцепят горбы, распрямят ноги и превратятся в обычных людей, – махнул рукой дядя Миша.

– А чего они себя днем уродуют? – не вытерпела я.

– Работа у них такая. Им медаль за уродство дают. Чем уродливее человек, тем больше медалей.

– Миша! – сделала бровки домиком мама. – Ну чего ты детям головы всякой ерундой забиваешь?

– А чего они мне безоговорочно верят? – встал руки в боки дядя Миша.

– Дядя Миша, ты что,

врешь нам? – расстроилась Гаянэ.

– Не вру, а придумываю. Это разные вещи, понятно?

– Ага, – неуверенно кивнули мы.

– Понятно или еще раз объяснить?

– Если можно, объясни еще раз, дядя Миша.

– Например, я говорю, что небо зеленое. Как вы думаете, я вру или придумываю?

– Врешь, – тренькнули мы с Аленкой.

– Придумываешь, – отозвались остальные девочки.

– А вот и не угадали! Фантазирую я, ясно?

– Я-а-а-а-а-а-асно!

– А если я говорю, что небо красное, что это означает?

– Что ты врешь?

– Здрассьти! Это означает, что мы живем на Марсе. Марсиане мы, понятно? Инопланетяне. Глаза врастопыр, тело пупырчатое, на каждой руке по три пальца и еще восемь под мышками торчат!

– Чего восемь торчат?

– Пальцев торчат! Из-под каждой подмышки. А всё почему?

– Почему? – проблеяли мы.

– Потому что небо красное!

– Света, как ты с этим балаболом живешь? – периодически восклицала мама.

– Весело живу, – смеялась тетя Света.

А вечером мы чаевничали у бабули. Бабуля угощала нас творожной запеканкой и ореховым рулетом – рассыпчатым, коричным, тающим во рту. Папа съел по три куска рулета и запеканки, лег на диван и начал жаловаться на тяжесть в желудке.

– Вот, отравила родного зятя выпечкой, – подтрунивал над бабулей ее сын.

– Ну что ты такое говоришь, Миша, – ахала бабуля. – Мой зять – золото, разве можно его отравить?

– Чайная ложка крысиного яда – и «легким движением руки» золото превращается в чугун!

– Миша, – держался за бок папа, – не смеши меня, Миша!

– А чего Миша? Я уже сорок лет как Миша! Хоть бы кто мне за это медаль вручил! Или хотя бы грамоту!

– Ой-ай, – хватались за животики мама с тетей Светой.

Оба дня мы засыпали очень поздно – в три часа ночи. Никак наговориться не могли. В субботу нас выпустили во двор – поиграть. Азербайджанского мы совсем не понимали, поэтому Иринка с Аленкой работали переводчицами. Играли мы недолго, до того момента, как Каринка подралась с мальчиком Сеидом. Мальчик Сеид полез к ней с рукопашной, за что и поплатился – убежал домой весь в слезах, с большой шишкой на голове, жаловаться родителям. А мы благоразумно поднялись в квартиру бабули. Пусть взрослые сами между собой разбираются, мы свое дело уже сделали. Правда, родители Сеида приходить разбираться с нами не стали. Видимо, Сеид каждый день прибегал домой с новой шишкой, вот они и не придали значения еще одной ландшафтной неровности на голове сына.

А в воскресенье, попрощавшись с родственниками, тем же макаром мы вернулись домой – я с Каринкой, Манькой и дядей Мишей на автобусе, а папа с мамой, Ба, Гаянэ и Сонечкой – на нашем «жигуленке». Пока автобус не тронулся с места, Манька спешно рассказывала последние новости:

– К дяде Моте в гости пришла одна тетечка, такая, знаете, старая уже, вся в морщинах. Звали ее Фатима. Она знаете чего нагадала Ба на кофейной гуще?

– Чего нагадала?

– Что скоро она получит весточку откуда-то издалека. Которую долго ждет. И что эта весточка перевернет нашу жизнь.