Mao II
Шрифт:
– Тут у вас мои книги. Я пришел давать автографы.
Все обомлели в ожидании, пока эти слова плыли по залу, медленно приоткрывая свой смысл.
– Ручку мне, поживее, пора начинать. Подписывать пора.
Охранник двинулся к оборванцу, умудряясь не смотреть на него. Тот вмиг попятился:
– Эй-эй, руки. Не трожьте меня, нет у вас такого гражданского права. А ну полегче, без рук, без рук…
Посетители облегченно вздохнули: опасный момент миновал. Ерунда, обычные нью-йоркские штучки. Оборванец вылетел на улицу через дверь- турникет, охранник последовал за ним. Вышел из магазина и Скотт. Он уже немного опаздывал, но хотел еще заскочить на выставку Уорхола - как- никак тут же, под боком. Вестибюль музея был переполнен. Скотт спустился на нижний уровень- в залы, где посетители нервными перебежками, словно что-то разыскивая, перемещались от картины к картине. Пройдя мимо
7
Термины "шелкография" и "сериграфия" относятся в принципе к одной и той же технике трафаретной печати. Но "шелкография" - термин очень широкий, а "сериграфия" применяется исключительно по отношению к произведениям искусства.
Когда он вышел на улицу, за ним увязалась женщина в стеганой куртке. Вроде бы маленькая, коротко стриженная, за пазухой держит какое-то животное - Скотт не приглядывался. Он ускорил шаг, но она не отставала, твердя:
– Вы ведь нездешний, с вами можно поговорить.
Он едва не задержался, едва не обернулся к ней, но сам себя одернул.
– Вы меня не бойтесь, молодой человек, я вам просто кое-что скажу.
Он зашагал быстрее, глядя прямо перед собой, а она бежала следом, бубнила в спину:
– Яваше лицо наудачу выхватила: вижу, этому парню можно доверять.
Он указал на загоревшийся зеленый огонек светофора, надеясь, что она поймет намек: спешу, знаете ли, не обессудьте и до свидания, - но женщина тоже перебежала улицу, поравнялась с ним, и на противоположный тротуар они ступили одновременно. Тут-то она и попыталась всучить ему зверька. Какого, он так и не узнал, потому что не стал оборачиваться. Кажется, небольшого, черного. Он уже почти бежал, но женщина не отставала, взывая: "Возьмите его, молодой человек, возьмите". Он слушал ее, но ни за что бы не ответил, ни за что бы не позволил ей прикоснуться к себе, ни за что бы не принял ничего, побывавшего в ее руках. Ему вспомнилось, как отпрянул давешний человек-руина в магазине, когда охранник потянулся к его плечу. Обе стороны одинаково страшатся контакта.
– Возьмите его, вывезите за город, здесь ему не выжить.
Когда странностей в мире накапливается достаточно, ничто уже не кажется странным. Он поднялся на восьмой этаж - в холл отеля, одного из этих безликих бродвейских дворцов с атриумом, где английский плющ увивает многоярусные галереи, где есть шпалеры и купы деревьев, а в центре - открытая шахта, по которой плавно скользят лифты; этакий город будущего, транспортный рай из грез наших предков. Ее он увидел за столиком неподалеку от стойки бара. Рядом под стулом лежали кофр с аппаратурой и чемодан. Ей сильно за сорок, предположил Скотт. Светлые, почти белые, волосы, густые и жесткие, не закрывают лба, лицо бесцветное,
– Полагаю, вы Брита Нильссон.
– Почему?
– Сразу заметно. Дайте сформулировать… вид профессионала, бывалой путешественницы, состоявшегося человека… Чуть-чуть выделяетесь. Держитесь слегка наособицу. Потом, знаете ли, кофр… Я - Скотт Мартино.
– Мой индеец-проводник.
– Если бы. Пока ехал в город, несколько раз заблудился, потом издергался в пробках, хотя сегодня они субботние, не настоящие, в конце концов выбился-таки на простор и даже нашел, где припарковаться, но впереди меня поджидали кое- какие зловещие происшествия. Атака назойливых телепатов. Живые тени, к тому же говорящие. Я сто лет не был в Нью-Йорке и не откажусь немножко посидеть и поболтать, перед тем как поедем. Вы здесь остановились?
– Как вы могли подумать! У меня есть квартира - далеко, в Нижнем Манхэттене, но я решила: в Мидтауне {5} встретиться проще. Я очень вам благодарна за предоставленную возможность, но свои условия вы изложили не слишком четко. Я имею в виду: сколько времени мне будет позволено провести с ним? И как скоро я смогу вернуться-я живу по довольно жесткому графику, да и белья взяла, знаете, не на месяц.
– Погодите. Мы что, движемся?
– Бар вращается, - сказала она.
– О, господи. Куда меня занесло?
– Правда, странно? До чего докатился Нью- Йорк.
Он глядел, как в округлую оконную раму вплывает Бродвей, и ему мерещилось, будто пространство-время расшатывается, целыми блоками сползает в тартарары. Этот отель, которому место где- нибудь в Огайо. Неоновые надписи "МИТА", "МИДОРИ", "КИРИН", "МАГНО", "СУНТОРИ" [8]– слова из какого-то искусственного массового языка, эсперанто межконтинентальных авиапассажиров, одуревших от смены часовых поясов. А на той стороне улицы - стройка, небоскреб, укрытый от ненастья чехлами и сетками, в прогалах между оранжевыми полотнищами мелькают фигурки людей. Он видел их ясно: трое или четверо мальчишек; оттого, что они играют на лесах, здание кажется заброшенным.
8
Реклама транснациональных корпораций, как правило, возникших в Японии.
– Должна вам также сказать: не понимаю этих церемоний. Я бы предпочла добраться туда своим ходом.
– Добраться куда? Вы же не знаете, куда ехать.
– Вы, наверно, могли бы мне объяснить.
– Билл настаивает, чтобы мы действовали именно так.
– Похоже на плохое кино.
– Билл настаивает. Кроме того, нас очень трудно найти.
– Ну хорошо. Но почему бы, ради его спокойствия, не повидаться где-то на нейтральной территории? Тогда не было бы проблем с разглашением тайны. Его местожительство останется в секрете.
– Не думаю, что вы потом сможете разгласить какую-то страшную тайну. Да и Билл знает, что вы в любом случае ничего не разболтаете.
– Откуда ему знать?
– Мы читали о вас статью в "Апертуре" [9] . Сделали вывод: вы нам подходите. А где-нибудь еще он с вами встретиться не может, потому что никуда не выезжает - разве что иногда ударяется в бега от книги, которую пишет.
– Я люблю его книги. Они на меня сильно повлияли. А когда его в последний раз фотографировали? Не один десяток лет назад, да? Так что я, наверно, зря беспокоюсь?
9
"Апертур" - издаваемый в США фотографический журнал.
– Да, наверно, зря, - сказал Скотт.
Над стойкой бара высилась ажурная башенка с вращающимися часами в прозрачном корпусе. Сквозь механизм и шпалеры Скотту были отлично видны лифты. Ему подумалось, что он мог бы просидеть вот так до самого вечера, глядя, как поднимаются и опускаются эти прозрачные коконы, окаймленные по контуру огоньками. Лифты беззвучно снуют по гигантскому стержню. Все движется, медленно вращается, откуда-то сочится музыка. Он смотрел на людей в лифтах - наблюдал их скоростное падение. Сверху, с галерей, иногда высунется случайный прохожий - голова да плечи. Скотт вдруг подумал, что существо, которое пыталась отдать ему женщина на улице, вполне могло быть новорожденным ребенком. Вновь и вновь одна и та же музыкальная фраза, доносящаяся невесть откуда.