Маори
Шрифт:
Заложник нелепой ситуации недоуменно смотрел на Фрома, как «баран на новые ворота», что заставило последнего не на шутку огорчиться, ведь в случае, если браконьер не знал того, о чем бы он хотел от него услышать, весь этот спектакль остался бы не более, чем веселым развлечением. Но заложник внезапно изменился в лице:
– Я понял. Я не занимаюсь черным дайвом, вы не тех взяли.
– Но ты что-то знаешь об этом, не так ли?
– Послушай, я не знаю, кто вы такие и зачем вам все это, но вот тебе мой совет: не связывайтесь с черными дайверами. Это серьезные ребята…
– Мне безразлично затонувшее золото и побрякушки, но ты прав в том, что не знаешь, кто я. Просто расскажи мне о том, чего в этих водах быть не должно.
Наконец, браконьер
– Хорошо. Но ты должен убедить этого психа отпустить нас.
– Идет.
– Тогда слушай. В 100 метрах к северу от большого острова есть затонувший корабль. Такой древний, знаешь, с парусами, в общем. Но никто из черных дайверов оттуда еще не возвращался. Однажды я собирал трепанг на 30 метрах, недалеко от «проклятого корабля» и не заметил, что подплыла огромная акула. Это была большая белая, я уж точно знаю, видел, когда ходил на сухогрузе в свое время. Но таких размеров акулы просто не бывают. Она была метров десять в длину, а её пасть… Мне страшно вспоминать ту встречу. Я замер, закрыл глаза и начал молиться. Когда я закончил, то увидел, что никого рядом уже не было. Мне удалось спастись в тот день, и не только мне одному. Многие рассказывают то же самое, но вот что действительно интересно, так это то, что акула эта не пожирает только тех, кто не пытается подобраться к «проклятому кораблю». Остров этот также назван «проклятым»…
– Да уж, веселый выдался денек, – улыбнулся Фром, допивая остаток кофе, любуясь прекрасным видом из своего места на втором этаже «Круиза».
Официант любезно предоставил счет и, оставив его с приличными чаевыми, юноша направился к своему джипу. До встречи оставалось около часа.
– Чай, кофе? – предложил профессор Кайвовский, приветствуя в своём кабинете.
– Спасибо, не откажусь от чашки чая.
– Ну, так что вам, молодой человек, хотелось бы узнать подробнее о Бойсманском неолите?
– Скорее всего, меня интересует не исторический аспект вашей работы, а скорее, археологический.
– Если вы читали мои работы, то должны знать, что кроме керамики и нескольких могильников мне не удалось обнаружить ничего более.
– Да, конечно, я читал ваши работы, Петр Ильич. Но у меня есть подозрения, что в акватории бухты терпел бедствие, как минимум, один старинный корабль.
– Х-м-м, – задумался профессор, – и насколько, по-вашему, старинный этот корабль?
– Если мои предположения верны, то это можно легко выяснить, отыскав останки команды, и скорее всего именно в районе раскопок, которыми руководили вы на протяжении более 15 лет.
– И вы полагаете, что кроме свидетельств жизнедеятельности Бойсманской культуры, я мог невзначай накопать и какие-нибудь другие свидетельства, другой культуры, например, верно?
– Более того, культуры из другой части света.
– Что ж, думается мне, что ваша теория не состоятельна, молодой человек.
Фром опустил грустные глаза.
– Но! – торжественно поднял указательный палец профессор, – раз уж вы настойчиво добивались встречи со мной, то я расскажу кое-что, но только при выключенном диктофоне.
Благовещенский выключил устройство и принял положение готовности, внимая предусмотрительному ученому.
– При первых раскопках, ещё в лихие девяностые, я обнаружил весьма и весьма любопытную находку, если можно это так назвать. Это была коллективная могила, содержание которой резонно отличалось от прочих. Это были остатки тринадцати арабских моряков, что было выяснено в результате изучения одежды, драгоценностей и монет, но главным оказалось письменное подтверждение. Личный дневник одного из членов команды. К несчастью, мне удалось выяснить только дату последней записи. 1271 год…
– Почему вы не придали огласке сенсацию? – искренне поразился Фром.
– Есть такая хорошая поговорка, молодой человек, и она гласит: Qui quaerit, reperit 22 .
– Это
Фром понимающе кивнул и поблагодарил доктора за теплый приём. Уже в дверях, Кайвовский тихо окликнул его:
22
В переводе с латыни – Кто ищет, находит, – прим. авт.
– Молодой человек, почитайте на досуге 1001 ночь 23 . Я внукам каждый раз на ночь читаю. Там много интересных рассказов…
Был поздний вечер, когда Фром открыл дверь своей квартиры. Уже с порога атмосфера была более чем многообещающая. Грациозно облокотившись на арку в прихожей, стояла Ангелина.
– Здравствуй, дорогой. А я сегодня случайно в один магазинчик заглянула…
Безупречные ноги покрывали сумасводящие черные кружевные чулки, с широкой резинкой, что выглядело ещё веселее на высоченных каблуках высокоплатформенных туфелек. Прозрачный пеньюар игриво покачивался от дуновений сквозняка, изящно приоткрывая родимое пятнышко на внутренней стороне бедра, с пупка свисала подаренная на Новый год золотая цепочка с пятью бриллиантами, аккуратно устроенная с помощью пирсинга. Длинные жемчужно-черные волосы лишь символично прикрывали хороший второй, даже два с половиной, размер, а на нежной шее красовался идеально дополняющий широкий ошейник из черной кожи с небольшим замочком. Идея запретности подкреплялась наличием наручников, отделанных фиолетовым мехом. Всю квартиру наполнял дурманящий запах индийских благовоний, смешавшись с обезоруживающими духами.
23
Книга тысячи и одной ночи (араб. kitab ’alf layla va-layla; перс. hazar-o-yek sab) – памятник средневековой арабской и персидской литературы, собрание рассказов, обрамленное историей о персидском царе Шахрияре и его жене по имени Шехерезада (Шахразада)
Потеряв значительную часть рассудка, Фром с отвисшей челюстью поймал себя на мысли, что джинсы стали слишком тесными, а мощный поток крови продолжал наполнять не только известное пространство. В висках ритмично застучало, а прерывистое дыхание участилось. Дальнейшее бездействие грозило инсультом, поэтому терять нельзя было ни секунды, но Ангелина уже успела почувствовать власть королевы, властно скомандовав:
– За мной.
Усадив свою жертву на стул с высокой спинкой, она заключила немного дрожащие руки в мягкие браслеты, и, оставаясь сзади, начала медленно расстегивать рубашку пуговицу за пуговицей. Это сопровождалось легкими царапаньями шеи, плеч и груди, которые заметно усилились и стали приносить больше впечатлений в области живота, оставляя за собой огненные следы.
– Я уж точно знаю, как отвлечь тебя от твоей природы, – коварно прошептала она на ухо, умеренно прикусив его. Наконец, джинсовая тюрьма была упразднена, и облегчение, граничащее с преждевременным завершением всей сказки, пронзило всего счастливчика…
– Drinking gin at half past five 24 …! – громко закричал телефон от входящего вызова в районе шести утра, заставив обессиленных любовников испуганно подскочить с постели. Не разглядев номер, Фром ответил раздраженным голосом:
24
Первая строка песни Infant Sorrow: Gang Of Lust Lyrics, – прим. авт.