Мар. Щит императора
Шрифт:
Но я не предам. Как бы ни повернулось дело. И никогда не забуду то неописуемое чувство, когда двое – это и впрямь единое целое. Две половинки. Две истосковавшиеся другу по другу души, которые наконец-то нашли точку соприкосновения.
Я пронесу это воспоминание через всю оставшуюся жизнь и буду возвращаться к нему снова и снова. Потому что я теперь знал, как оно бывает. И очень надеялся, что в следующей жизни мне снова удастся вспомнить это восхитительное чувство.
А потом… ровно за неделю до назначенного срока… все неожиданно закончилось. Как по мановению волшебной палочки. Просто раз – и не стало. Однажды
Это было неожиданное ощущение. Воздушное. Настолько потрясающее, что я не выдержал и в голос расхохотался.
– Отстань,– поморщился Карриан, когда я принялся бесцеремонно его тормошить.
– Какое отстань?! Ты что?! Неужели не чувствуешь?! Кар, все закончилось! Слышишь? За-кон-чи-лось!
– Что ты сказал? – замер его величество. Но потом прислушался к себе, неожиданно посветлел лицом и выдохнул: – Рам! А ведь верно!
– Поздравляю: ты теперь свободен! – снова рассмеялся я. А потом вспомнил посетившее меня накануне ощущение и с неожиданной грустью подумал:
«И я свободен. Только не знаю, плохо это или хорошо».
Глава 22
– Ну, что могу сказать… похоже, вы действительно в порядке, сир, – сообщил Тизар, закончив с осмотром. – Аура чистая, магический дар стабилен, а перстень… хм, все еще активен, хотя этого, по идее, быть не должно.
– Почему? – удивился Карриан. – Срок же еще не вышел.
Придворный маг поджал губы.
– Последняя неделя самая сложная, если я правильно понимаю. А кольцо ведет себя так, словно вы… простите… успели сделать все, как положено.
– Ну-ка, ну-ка… договаривай. Что именно я успел такого сделать? – подозрительно прищурился император.
Тизар отвел глаза.
– Невесту свою нашли. И провели с ней ночь.
Вот уж когда я поперхнулся водой, которую успел глотнуть из стакана, и едва не выплюнул все прямо на мантию «дядюшки».
– Тизар, чтоб тебя…
– Думай, что говоришь! – ледяным тоном заметил Карриан. И правильно: ночевали-то мы вдвоем, никого другого рядом не было и быть не могло по определению. Так что маг по неосторожности едва не намекнул на позорную для Тальрама уголовную статью.
Тизар побледнел.
– Простите, ваше величество. Я не это хотел сказать. Просто… это неправильно. Поэтому мне тревожно. Что, если это временный эффект, и ваш дар снова дестабилизируется? Что, если это случится в самый неподходящий момент, и мы не успеем вам помочь?
– У меня есть Мар, – отрезал его величество. – Этого достаточно.
– Простите, сир, – с поклоном отступил маг, но глаза у него равно оставались настороженными, беспокойными.
Впрочем, я его понимал. И на его месте тоже не захотел бы выпускать императора из заточения. С бомбой, у которой включен часовой механизм и до взрыва осталось всего несколько дней, не шутят. И мало ли, что она вдруг перестала громко тикать и теперь всем видом изображает, что белая и пушистая? Бомба есть бомба. И если ты знаешь, что ровно через неделю она рванет…
Тизар бросил
– Сир, а давайте начнем этот день с тренировки? – предложил я, допив воду и поставив пустой стакан на подоконник. – Сходим в подвал, хорошенько разомнемся…
У Карриана недобро сузились глаза.
– Ты тоже сомневаешься, что все закончилось?
– А вы разве нет?
Император насупился, но он прекрасно чувствовал, что со мной происходит, видел, что я не шучу, поэтому в конце концов неохотно кивнул.
– Хорошо, начнем с подвала.
– Правильно. Там стены толстые. Если что, дворец не рухнет.
– Я предупрежу стражу, – с облегчением поклонился Тизар. – И, если позволите, сир, вместе с ними вас покараулю. Беспечность в отношении магии первого императора может дорого нам обойтись, и я бы не хотел остаться на руинах вашего дворца в одиночестве.
– Боже… Тиз, ты похож на старую деву, которая беспокоится о сохранности собственной чести!
«А ты сегодня излишне беспечен, – подумал я, заставив его величество осечься. – И это не к добру, Кар. Остановись».
Мы обменялись выразительными взглядами. Но через несколько секунд Карриан все же отвел глаза и, совершенно правильно распознав мой упрек, неохотно буркнул:
– Ладно, идем.
Как мы добирались до тренировочного зала – это вообще отдельная история. Дежурившие у дверей Арх и Хорт аж подпрыгнули от неожиданности, когда император впервые за месяц появился на пороге, и одновременно заухмылялись: мол, наконец-то, устали тебя дожидаться. А вот Гилиан, подпирающий стену чуть дальше, не отреагировал никак. По крайней мере внешне. Типа – живой император и ладно. Сообщили бы, что он умер, думаю, тень точно так же пожал бы плечами и осведомился, что ему делать дальше.
Может, в этом и была наша проблема: не имея хозяина, ни одна тень не была способна к кому-либо привязаться. Нас воспитывали одиночками умышленно. Всего лишь в перспективе на то, что однажды наша эмоциональная холодность превратится в стойкую привязанность к одному-единственному человеку, который стал бы для нас братом, отцом, богом и всем миром. Без него наша жизнь растрачивалась вхолостую. Наши замороженные и почти убитые чувства, наша верность, желание служить. Поэтому, вероятно, тени так плохо приживались в коллективе, ни на кого не надеялись, ни в ком не нуждались… а в итоге жили и умирали одиночками. Без семьи, без друзей. Всего лишь за идею. Мифический долг, который нам навязывали с детства.
«Каждый сам за себя» – пожалуй, вот девиз, который мог бы быть написан у входа в ученическую башню. С одной стороны, это объясняло нашу высокую эффективность. А с другой… кажется, теперь я знаю, почему императоры не особо стремились окружать себя такими людьми.
Психологи говорят, что один из самых больших людских страхов – это страх перед тем, что внешне выглядит как человек, но в действительности им не является. На этом построены сюжеты многих ужастиков, об этом много написано и сказано. Но лишь сейчас я понял, что именно стояло за отказом повелителей видеть рядом с собой теней. Скорее всего, чисто умозрительно я бы согласился, чтобы мой покой хранили бесстрастные и не умеющие предавать роботы. Однако смотреть на них каждый день и понимать, что рядом с тобой находятся ожившие куклы… пожалуй, это и впрямь неприятно.