Мара и Морок
Шрифт:
– Стоит ли мне волноваться, Агата? – натянуто спрашивает принц.
– Что вы, ваше высочество! – вру я, криво улыбаясь. – Или уже желаете сменить первый ряд на последний?
Он не успевает ответить, когда из леса начинают выходить новые твари. Хотя среди них ещё лишь один упырь и три призрака. Со вторыми проще, вероятно, это даже души тех, кого упыри смогли утащить в лес. Но меня удивляет Морок, который выходит вперёд, чуть в стороне, чтобы твари вначале обратили внимание на него, а не на принца. Вероятно, он может справиться с нежитью голыми руками при желании, но мужчина поворачивается ко мне и кивает, ожидая… что
Может, у громилы есть немного сострадания ко мне, той, которой нужно доказать свою полезность королевскому отпрыску, чтобы он не решил, что моё воскрешение было бесполезной затеей?
Моя догадка подтверждается, когда твари кидаются к нему, а он и головы не поворачивает, продолжая смотреть на меня. Будь он не столь опасен, я бы закричала на него, покрывая самыми изысканными бранными выражениями, но я едва успеваю добежать, чтобы перехватить первого призрака, который тянет длинные руки к мужчине. С призраками проще, потому что их тела не настоящие, а мягкие, будто из слишком плотной энергии. Они ранят не столько руками, сколько сводят с ума при прикосновении, но на таких, как я, их сила не действует, и я просовываю руку с кинжалом прямо сквозь тело призрака, разрезая нити вдоль позвоночника.
Я задерживаю дыхание, чтобы не чувствовать смрад от призрака, но склизкие ощущения на руке, которая прошла сквозь его тело, и мерзкий трупный вид делают своё дело – к горлу подступает тошнота. Призрак растворяется как раз в тот момент, когда упырь прыгает на Морока, и я, сделав безрассудный шаг, загораживаю мужчину собой. Не позволяю себе вскрикнуть, лишь шиплю, когда нежить впивается мне в одно плечо зубами, прокусывая его насквозь и ломая какую-то кость. Я надеялась, что не буду чувствовать боль, но как бы не так. Боль почти как настоящая, как при жизни. Во второе плечо тварь вгоняет мне свои когти, повисая на мне, как огромная пиявка. От его мерзости внутри поднимается волна злости, и я отрываю упыря от себя, разрывая свои же раны и увеличивая боль. Как только мне удалось его сбросить, сразу пинаю тварь и втыкаю нож ему в шею. С остальными двумя призраками я разбираюсь быстрее, а потом проверяю, чтобы у каждой нечисти были перерезаны нити жизни. Призраки сразу исчезают, растворяясь в воздухе, а вот упыри остаются лежать смердящими кучами костей и плоти.
Я замираю с тяжёлым дыханием, понимая, что на сегодня это всё. Из леса больше никто не собирается вылезать. Как могу, я оглядываю плечи, отмечая испорченную одежду, разорванные раны, сквозь которые видно повреждённые мышцы. Крови больше, чем на ладони, но обильного кровотечения нет. Однако боль всё ещё пульсирует, а руки начинают неметь. Морок с таким равнодушием смотрит на мои повреждения, что я не могу сдержаться и бросаю на него злой взгляд.
– Это было потрясающе! В одиночку убить стольких! – Принц Даниил почти аплодирует, ослепляя своим довольным выражением лица.
Мне хочется воткнуть его же кинжал ему в карий глаз, чтобы стереть очаровательную улыбку, но вместо этого протягиваю оружие, возвращая его хозяину. К нам подбегает капитан Дарий со своими солдатами, проверить, всё ли хорошо с принцем.
– Сожгите трупы, – бросаю я капитану, и тот отдаёт приказ нескольким солдатам.
Даниил
– Мне больно, – тихо признаюсь я.
– Так и должно быть? – Принц удивлённо смотрит на Морока.
– Да. Но через пару дней всё заживёт. – Голос низкий и ровный, без каких-либо эмоций.
– Как? Я же… мертва… моё тело не заживает.
Морок вновь поворачивается ко мне, и я жалею, что поинтересовалась.
– Наша связь. Тебя вылечит моя жизненная сила, та же, благодаря которой ты вообще ходишь и болтаешь.
Я прикусываю язык, морщась от боли. Хочется ещё спросить, когда раны перестанут ныть, но я не решаюсь испытывать его терпение.
– Вы удовлетворены представлением, принц? – Я пытаюсь скрыть своё презрение, сохраняя ровный тон.
– Более чем, дорогая Агата! – Он с нежностью обхватывает мою ладонь обеими руками. – А теперь самое время, чтобы привести тебя в порядок и представить моему отцу.
2
– Какая удача!
– Эта семья благословлена!
– Отмеченные дважды!
Шепчутся селяне, собираясь вокруг дома, когда в самом начале зимы шестеро Мар в своих красных мантиях пришли, чтобы встретить новую сестру, и я среди них. А всё потому, что одна из нас умерла неделю назад от старости. И только это произошло, как мы все почувствовали появление новой сестры, что займёт место старой. Это мой первый раз, когда я среди тех, кто приветствует нового члена семьи.
Уже несколько дней как начался первый месяц зимы, а первый снег выпал удивительно поздно. Длительное время окружающий пейзаж был в серо-коричневых тонах, а земля покрыта полусгнившей листвой да грязью от частых дождей, но стоило нам отправиться в дорогу, как пошёл снег. Валил весь день, а потом и всю ночь, накрывая мир белым покрывалом и усложняя нам путь.
Когда мы добрались до этой деревни, уже перевалило за полдень. Небо до рези в глазах голубое, солнце стоит высоко, и его лучи отражаются от белоснежного покрова. Все жители замирают, когда мы проходим мимо в своих алых плащах, а свежий снег скрипит под нашими сапогами. Мне тринадцать лет, и до этого дня я была самой младшей.
Марой я стала три года назад, через неделю после своего десятилетия. Так же, как это происходит со всеми. Только у десятилетних девочек с чёрными волосами открываются способности.
– Ты рада, Агата? – спрашивает меня Ирина, за чью руку я цепляюсь.
Ирина – моя наставница, именно она несёт ответственность за моё обучение. Ей около семидесяти лет, но по виду можно дать максимум тридцать. Мары живут дольше обычных людей, до девятнадцати лет мы растём как обычные люди, а потом наше старение сильно замедляется. Так мне рассказали. Поэтому даже самая старшая из нас, которой исполнилось сто двадцать три, выглядит лишь на пятьдесят.