Маракх. Испытание
Шрифт:
Но Дина не волновало прошлое, ведь оно испарилось, надежно запечатав в кластерах памяти образ белокурой женщины с растерянным взглядом. А еще у нее дрожали губы, когда она пыталась улыбаться ему в первый вечер на острове. Пожала его руку, коснулась щеки. Милая… Бесконечно близкая и родная, где бы сейчас не была.
Зоя - так звучит ее короткое имя. Как глоток порывистого ветра на косогоре, как свист крыльев дикой птицы, как вздох моря, разрывающий зябкую тишину ночи.
Дин запрокинул голову и раскинул руки на песке, расслабленно следя за сонмом далеких светил – они казались ему индикаторами
Славянское фэнтези. "Ведунья и богатырь"
Глава 15. Нечаянная охота
Легкий морозец уплотнил снега, хвойные рощи сменились просторным старым березняком, красноватое солнце ныне расщедрилось, выманило из ухоронок птиц, – ох, весело было бежать Нечаю под перестук дятлов да редкую перекличку синиц. Худые думы голову не тяжелили, а как остановились на отдых с перекусом, полегчало и в сумах за спиной.
Только Нелада почти ничего не ела, часто оглядывалась по сторонам, освобождала ухо из меховой шапки, все чего-то ждала, сведя брови, чертила на стволе матерой березы какие-то ей одной понятные знаки. А потом вдруг кинулась к Нечаю, сверкая глазами.
— Слышу, как бешено колотится объятое смертным страхом звериное сердце. Ближе и ближе к нам – не миновать встречи… Другие сердца тоже слышу – жадные, пьяные от погони… Рвутся багряные глотки испить свежей крови, впустить в утробу горячее мясо, изорвать жилы, перегрызть кости. Рогатину приготовь! Ведет их злая волчица, недавно потерявшая мужа. Вторую ночь пережить нам будет сложнее.
— Чего стращаешь-то? Или я не видал волков? – наигранно усмехнулся Нечай, умывая лицо пригоршней снега с вершины здоровенного бугра-муравейника.
В этот раз Нелада бежала на лыжах, будто в самом деле от ворогов спасалась, а потому не сразу заметила крутое плечо оврага, заросшего черемухой, – полетела под горку, скрылась из виду. Нечай уже хотел на подмогу спуститься, когда сбоку затрещал валежник и вымахнул вперед крупный лось с окровавленной взмыленной мордой. Из широких ноздрей его валил пар, бока часто вздымались и опадали.
С коротким загнанным всхрапом кинулся сохатый на Нечая, но тот едва увернувшись от мощных передних копыт, успел всадить рогатину под левую лопатку. Зверь яростно затрубил, свалил с ног обидчика и ломанулся в овраг.
На миг ошалев от удара туши под тридцать пудов, видел Нечай, как следом нырнули меж черных тонких стволов два молодых волка… а после еще один… и еще…
В помутившемся разуме молнией пронеслась мысль о Неладе. Как нарочно со дна оврага послышалось угрожающее рычание и звонкий девичий вскрик. Не испуганный вовсе, а остерегающий.
Шатаясь, Нечай расстегнул тулуп, стиснул обеими руками топор и побрел на голос. У самого обрыва провалился в сугроб почти до пояса, и тут же почудилось у лица смердящее дыхание хищника. Спеша к лосю, матерая волчица не стала тратить время на человека, рыкнула презрительно:
— Достанешься задним!
Нечай же в ответ прошипел сквозь стиснутые зубы:
— Девчонку в овраге не трожьте! Хватит вам и быка, что я зацепил.
От
— Кто ты таков, что понимаешь меня?
— Крови твоих сородичей нет на моих руках. Хочешь – назови братом, но вели, чтобы девчонку не трогали… там, внизу.
— Хагр-р-ра-ар… никогда не станет мне братом извечный враг!
Глядя в налитые кровью волчьи глаза, Нечай уперся спиной в хлипкий черемуховый заслон и загородился топором. Одна нога застряла в сугробе, будто леший ее держал.
— Смерть нас рассудит.
Холодный пот заливал виски, щипало в глазах и носу от горькой обиды. Не спасти княжну, не выстроить на яру избу, не распахать землю, чтобы Нелада бросила в нее первые семена…
Фыркнула волчица, словно плюнула в снег, опустила шерсть на загривке и метнулась прочь, голодно урча, а когда Нечай выбрался из ловушки корней и дополз до оврага, сам выдохнул с тихим стоном, про себя поминая добрых богов.
Растрепанная ведунья стояла над сломанной лыжиной, натянув лук в сторону пирующих волков. Завидев голову Нечая среди побитой черемухи, скривила губы – не то в смехе, не то удержав рыданья. Вскинула подбородок, мол, дальше-то как спасаться будем…
Нечай осторожно спустился вниз, не сводя взгляда с растерзанной туши, - рогатина с одним обломанным концом валялась на кровавом снегу, кусок железа, видать, так и застрял в мясе. Зато из лосиной шеи торчала стрела со знакомым опереньем.
«Молодец Нелада! Успела бросить…»
И внезапно ощутив в себе полную силу и гордость за подругу, Нечай смело крикнул волкам:
— Нашу долю оставьте! Вам бы еще гнать да гнать сохатого, а сейчас набиваете животы.
— Где ты по-ихнему наловчился? - прошептала ведунья, не сводя взгляда с поджарых мохнатых тел впереди, - давно смекаю, что пояс тебе подсказывает. Не зря ж на нем волчья морда между оленьей и птичьей вставлена, а на пряжке дубовый листочек.
— Догадлива ты у меня, а чего же сюда свалилась?
— Засаду для лося строила, первой хотела его достать.
Напал на Нечая дурной смех не к месту, а волки сгрудились в кучу, будто советуясь. Молодые бранились, сговаривая прочих порвать людишек, а те, что опытнее и старше не очень-то хотели лезть под стрелу и нож на сытый желудок.
Наконец мать-волчица приказала стае отойти на полскока и позволила Нечаю вырезать добрый кусок лосятины над крестцом. Ведунья рядом стояла, умелые пальцы срослись с пеньковой тетивой, кончик носа стал вовсе белешенек, а на щеках горел румянец охотничьего азарта.
— Спросил бы у серых друзей, не слыхали они о певучей березе!
— Погоди, дай им пожировать вволю, после добрее станут, еще сказок твоих запросят. А то и спляшем вместе…
Нечай медленно отступил к другому краю оврага, ждал, пока окорок выпустит кровь, невольно глотал слюну, представляя вкус жареной дичины. После с поклоном повторил вопрос ведуньи притихшей стае.
Помнила волчица о старом капище, обещалась и провожатого дать, лишь бы скорее покинули лесные угодья странные люди, понимающие звериные языки. Ушли навсегда, сгинули без остатка, ибо Навьи врата открыты лишь в одну сторону и не выпустят назад даже таких отчаянных храбрецов.