Марджори в поисках пути
Шрифт:
— Маша, ради Бога, прекрати делать из себя посмешище, поднимайся…
Марджори крикнула миссис Зеленко:
— Где Люба Волоно? Почему она его не выключила?
— Люба ушла. Эта идиотка Патрисия как-то включила эту проклятую штуку, и теперь… Маша, встанешь ты с пола или нет, ты позоришь всю семью!
— Забавнейшая, самая смешная штука, какую я когда-либо видела или слышала. О Господи, пусть я погибну! — задыхалась Маша.
— ХИИИИИИИИИИ, — продолжал терменвокс этот невыносимый крик, точно такой же, как свист
— Проклятые идиотки!
Он исчез в направлении спальни.
Шум прекратился сразу. По сравнению с ним взволнованная, веселая болтовня гостей была похожа на блаженную тишину. Марджори услышала, как Лау Михельсон распевает:
— Что случилось? Кто это сделал? Что заглушило его?
Марджори заглянула в гостиную и увидела, что Милтон Шварц выползает на четвереньках из-за софы. Шварц крикнул:
— Лау, проклятая штуковина просто вставляется в розетку, как пылесос! Я вытащил штепсель, вот и все.
Гости разразились хриплыми приветствиями; они толпились вокруг Шварца, пожимали ему руки и похлопывали по спине, когда он встал на ноги и отряхнул коленки.
Ноэль появился сбоку от Марджори, держа ее и свое пальто перекинутыми через руку и протягивая ей пачку сигарет.
— Вот. Без сомнения, ты можешь взять одну из этих.
— Что?..
— Возьми. И давай уйдем из этого сумасшедшего дома, прежде чем стены обвалятся или полы начнут раскачиваться. Я испытываю ужас.
Марджори обнаружила, что вышла в коридор, прикурила сигарету.
Он вызвал лифт. Она была очень рада, что наконец-то ушла из квартиры Михельсона; потом вспомнила о Милтоне Шварце.
— Сейчас, только секунду, Ноэль. Куда ты думаешь позвать меня? Я не говорила, что уйду с тобой…
— Я не предлагал увести тебя. Я не могу. Я занят. Однако, полагаю, ты хочешь поехать домой. И не одна, в такой ливень.
Дверь лифта распахнулась. Марджори попятилась назад, а Ноэль взглянул на нее, вскинув брови.
Но она слишком устала, была слишком потрясена, у нее слишком кружилась голова, чтобы спорить с ним и возвратиться в квартиру Михельсона. Милтон Шварц ничего не значил для Марджори. Он, вероятно, будет звонить через день-два; да и какая ей разница, в конце концов? Она не обещала разрешить ему проводить себя. Ей очень надоели проблемы, связанные с тем, что она — девушка. Она вошла в лифт.
Пройдя несколько шагов от дверей Эльдорадо до такси, они промокли; ветер задувал струи дождя под навес. Было очень уютно усесться на заднем сиденье нагретого такси рядом с Ноэлем; уютно и знакомо. Такси пахло дождем, и их одежда тоже пахла сыростью. Водитель спросил:
— Куда,
Ноэль посмотрел на Мардж, потом на свои часы.
— Ты очень стремишься домой?
— Чрезвычайно. Я никогда не испытывала ничего более утомительного. Домой, пожалуйста!
— Если тебя интересует, генеральная репетиция «Принцессы Джонс» начинается через полчаса. Почему бы тебе не поехать и не посмотреть немного?
12. Еще одно стекло разбивается
Такси повернуло за угол, выехало из черного парка и направилось по Седьмой авеню к туманному морю света на Таймс-сквер.
Марджори чувствовала себя так, словно она была верхом на лошади, которая понесла ее в Центральном парке, когда ей было семнадцать. Она снова была с Ноэлем Эрманом, вопреки всему, опять с ним и неслась по течению событий, совсем как прежде, бесконтрольно. И как она могла отказаться посмотреть генеральную репетицию «Принцессы Джонс»? Ее немного утешало то, что, хотя это и была его победа, он сам, казалось, не знал об этом. Он впал в рассеянное молчание. Она сказала:
— Мне кажется, ты никогда не перестанешь изумлять меня.
— Что на этот раз? — спросил он довольно устало.
— Как ты можешь быть таким безучастным перед твоим первым шоу на Бродвее? Сейчас все время идут генеральные репетиции, а я не догадываюсь об этом. Никто не смог бы подумать. Ты просто кружился на вечере, ел, пил — беззаботный, как птичка. О тебе действительно надо писать книгу, Ноэль Эрман.
Он пожал плечами.
— Я ничуть не беспечен. Я, возможно, запою, как струна, если ты дотронешься до меня. Но какая от этого польза? У нас была разборка до четырех часов. Убили попусту три часа, а я знал, что ты будешь на свадьбе, и таким образом…
Он снова погрузился в молчание, куря. Дождь заливал закрытые окна такси, разливаясь и струясь, почти как из опрокинутого ведра воды.
Через минуту она сказала:
— Я действительно ужасно устала. Но это такое искушение, перед которым я не могу устоять. Я бы хотела посмотреть первый акт, во всяком случае, посмотреть, как ты его изменил.
— Оставайся, сколько захочешь, — сказал Ноэль. — Мы все прогоним. Если это тебе не наскучит, я надеюсь, ты досмотришь все. Я бы очень хотел узнать, что ты об этом думаешь.
— Мое мнение ничего не стоит.
— Напротив. Ты представляешь из себя аудиторию Нью-Йорка в миниатюре. И ты, вероятно, как никто другой знакома со всеми различными версиями, которые я сделал. Твои замечания будут очень ценными, как я представляю себе.
Когда такси остановилось у служебного входа в театр, он повернулся к ней со слегка печальной улыбкой.
— Ну, вот мы и начинаем, дорогая. Во всяком случае, я гарантирую, что здесь нет терменвокса.
Она нервно засмеялась и побежала с ним сквозь дождь.