Марфа Квин

Каждая ночь для «Асмодея» – ночь перерождения. Иногда в «Асмодее» по ночам выступала недавно ставшая звездой Марфа Квин – по утрам она здесь же работала официанткой. Она легко приносила удачу своему директору и получала щедрое вознаграждение. Директор клуба смог впечатлить особенных гостей тем, что у него в «Асмодее» работали самые настоящие звёзды.

Центральный этаж был заполнен. Места для отдыха опустели – лишь один сильно подвыпивший мужчина сидел, уткнувшись лицом в стол. Стакан «гвоздя» был опустошён. На столе лежали чаевые, но никто из официантов не удосужился подойти и забрать деньги с посудой. Когда его стол нечаянно задели, он проснулся и сощурился от света. Только сейчас мужчина увидел, что на сцене стояла

любимая Марфа Квин. Решив подойти поближе, чтобы запечатлеть звезду на телефон, мужчина едва не потерял сознание, отчего облокотился о белую колонну. На его сердце было тревожно. От томного голоса леди Квин веяло той же тревогой, что ощущал мужчина. Марфа двигала руками, будто это волны и постепенно повышала голос, пока в один момент она просто не прокричала строчку песни. По телу электрическим разрядом пробежали мурашки. Марфа продолжала растягивать слова, выставив руки перед собой, словно отталкивая что-то от себя. Она изящно двигалась, «гипнотизировала» людей томным голосом и была спокойна, как удав, что не соответствовало стилю её новой песни. Слушатели – все до единого – ощущали её эмоции. Марфа пела о девушке, которая разочаровалась в любви и слала её глубоко к чёрту. В последнее время она боялась увидеть человека, который испортил её жизнь. Казалось бы, она находила отдушину в творчестве и с лёгкостью писала песни… но с увлечением она внезапно вспоминала бывшего партнёра. Он использовал её, издевался, изменил и сказал, что не видит в этом проблемы, довёл до плачевного состояния и едва не уничтожил Марфу Квин как личность…

Девушка напевала: «железной вдовой я стану, чтобы никто больше не разбил мне сердце».

К сожалению никто не воспринимал эту строчку всерьёз. Всем было важно увидеть любимую звезду на сцене, сохранить фотографии с ней и насладиться её очаровательным голосом. Всем было всё равно на то, что песня Марфы Квин о разбитом сердце и насилии. Только две официантки в углу – близкие подруги Марфы Квин – всё понимали и чувствовали. Марфа Квин снова растянула слова, и громкий голос эхом пронёсся по клубу, толстыми волнами пробиваясь в разумы. В заключение песни Марфа оголила бедро с татуировкой китайского дракона, стукнула каблуком по плитке и, толпа разразилась аплодисментами.

– Марфа… – Пьяный мужчина схватился за сердце и подумал, что его шёпот услышали.

Когда девушка, отбившись от фанатов, ушла со сцены в гримёрную, мужчина разочарованно направился к выходу. Обойдя вышибал, он свернул налево, спрятался у кустов, сел на колени и вырвался прямо себе в ноги. Придя в себя и открыв глаза, мужчина увидел тяжёлые ботинки перед собой. Подняв голову, он увидел недовольное выражение лица мужчины с чёрными кудрявыми волосами. В свете фонарного столба блеснул нож бабочка. На лезвии мужчина разглядел маленькие капли крови.

– Ты говорил с моей Вивиан?

Пострадавший от алкоголя мужчина оказался прижат лицом к земле ботинком. Обидчик направил нож бабочку мужчине прямо в затылок.

– Она уже не твоя… – утвердил мужчина и поперхнулся слюной. – Как ты… вышел?

– Я делаю всё возможное, когда хочу чего-то достичь, Майкл, – улыбнулся обидчик и поднял голову собеседника. – Никто не может говорить с моей Вивиан.

Мужчина попытался что-то сказать, но нож бабочка рассёк его горло. Захлебнувшись кровью, он испустил последний вздох и безжизненно пал на траву. Убийца оттащил его в кусты, положил оружие в нагрудную сумку, обчистил карманы жертвы и убежал.

Шорох привлёк внимание вышибал, и те подошли к месту убийства. Сначала они посчитали, что мужчина из-за алкогольного опьянения упал и уснул в собственной рвотной массе, но стоило одному наступить в кровь, как всё стало ясно. Вышибалы повернули мужчину к себе лицом и увидели рассечённую рану на горле. Когда новость об убийстве дошла до работников клуба, хозяин запретил сплетничать и наводить панику среди посетителей, а сам вызвал полицию и приказал работникам не покидать «Асмодей» до приезда профессионалов.

***

Те детективы, что приехали на вызов по убийству, были, по мнению Мануэля Юна, хозяина «Асмодея», мягко говоря –

некомпетентны, грубо – полные идиоты, которые озвучивали очевидные вещи, не могли взломать телефон убитого и приходили в ступор, потому что им никогда не приходилось работать под надзором стольких людей. Один, кто смог понравится Мануэлю, осматривал труп, фотографировал улики и терпеливо ждал напарника, решившего перед сном проехаться по ночному Нью-Йорку на мотоцикле. Напарник пообещал приехать как можно скорее, отчего помчал до клуба, ловко объезжая машины и успевая глядеть на никогда не спящий Нью-Йорк. Недовольные водители автомобилей успевали только сигналить, как след мотоциклиста уже простыл. Он нарушал все правила (пусть и был полицейским), которые только существовали – даже когда через дорогу переходили пешеходы, он объезжал их и продолжал мчать. Этому человеку были простительны все оплошности, ведь каким бы независимым он не был, как бы часто он не пользовался мотоциклом и не нарушал правила дорожного движения, он считался великолепным и ценным работником полиции в свои двадцать семь лет. Он был хорош собою: красный шлем с чёрными ровными полосами скрывали копну каштановых мягких волос, чёрная куртка развевалась на ветру, а армейский жетон постоянно бился об упругую и сильную грудь.

Когда на территории клуба показался чёрный мотоцикл, Мануэль Юн облегчённо выдохнул. Он уже знал, что приехавший человек – действительно профессионал, отчего даже простил ему опоздание. Мужчина снял шлем, прошёл к столпотворению и, увидев, что хозяин выставил руки, отдал шлем ему. Сидящая на лавочке Марфа Квин посмотрела на мужчину. Его цвет волос, маленький шрам на щеке и тёмные глаза напоминали известного в двухтысячные итальянского гонщика Амато Кастильо Кинга. Мужчина проигнорировал женщину и прошёл к трупу. Сидящий на коленях около тела напарник уже смог взломать телефон, а фотографии раны отправились в пакет. Заметив загулявшего напарника, мужчина из сосредоточенного вмиг превратился в чёрствого.

– Дамиано… как же меня достал твой мотоцикл…

«Дамиано? Это же брат Амато Кинга! Как они похожи… десять лет разница, а они как близнецы… – догадалась Марфа Квин и ощутила дежавю. – Интересно, где я его видела?»

– Почему я обязан оставаться в участке, пока ты не закончишь? Прости, Доминик, но мне предпочтительнее побыть в одиночестве, – объяснил Дамиано, что не понравилось Доминику.

– Ладно, забудь… здесь убийство на почве ревности. Перед смертью убитый получил смски с неизвестного номера, который угрожал расправой, если тот не прекратит наблюдать за «его женщиной». Кстати, вон она сидит. – Доминик показал пальцем на Марфу Квин.

Девушка ошарашенно посмотрела на полицейских и не поверила, что она косвенно, но причастна к убийству.

– Это не первое убийство на почве ревности именно из-за вас, Марфа Квин, – заявил Дамиано и направился на девушку.

Её подруга, вышедшая на перекур и заметив настроение Дамиано, рискнула встать перед ним и скрестить на груди руки.

– Успокойтесь… я не собираюсь травмировать вашу подругу. Однако я обязан её допросить. Вы, конечно, можете следовать за ней по пятам, но потом вам же будет хуже.

– Она не убивала этого человека, – заявила подруга Марфы, и Дамиано ничего не осталось, как оттянуть куртку и показать, что при себе у него пистолет и наручники.

Девушка очистила дорогу и незаметно показала Кингу средний палец. Дамиано сел перед Марфой на корточки и заглянул в полные печали глаза. В них даже застыли слёзы, и Дамиано посчитал, что девушку ранили его слова. Он стал вежливо расспрашивать об убитом, интересовался, знала ли Марфа его и не заметила ли она ничего подозрительного. При этом Дамиано не спускал глаз с её очаровательного лица. Год назад Марфа разочаровалась в любви, а сегодня мужчина сидел перед ней и смотрел прямо в душу. Находясь в такой близости, он умело сдерживал руки и не позволял случайно коснуться оголённых частей тела Марфы, и это вызывало у девушки неподдельный интерес. Дамиано Кинг был таким холодным, чистым, справедливым… таким похожим на знаменитого брата, погибшего в гонке.