Марфушечка - Душечка

Заозерная Марта

Претензий к Алексу у Марфы, по сути, не было, но ему, как часто бывает, прилетело и за себя и за того парня. Марфа бы с радостью высказала все самому Стравинскому, но понимала прекрасно — попадись он ей сейчас под руку — прибьет с особой жестокостью.

Когда мысли понеслись в сторону детей, рожденных в тюрьмах, Марфа едва ли удержалась от того, чтобы в голос завыть.

«Процесс отупения запущен» — пробормотала она беззвучно.

Мнение о собственных умственных способностях стало ужасным. Это же надо так лопухнуться! Идиотка, как она есть. Потеряла голову от нахального малолетки с раздутым эго. И вот результат. Надо было прекращать

ещё на Ибице, когда она, как дурочка, пялилась на почти обнаженное тело козлины, когда он выходил из душа, или выбирался из бассейна. Но тогда, казалось, что капельки воды, скатывающиеся по косым мышцам пресса созданы для того, чтобы на них смотреть часами.

«Человечество держится на глупых девках, не видящих дальше своего носа» — решила Марфа, и последний раз тяжело вздохнув, выпрямилась.

Оказалось, что всё это время Алекс продолжал смотреть на неё странным взглядом, по — отечески теплым, но в то же время пугающим.

— У меня есть идея. Но она тебе не понравится — произнес он, подходя к ней ближе.

Глава 51

Едва ли не силой Алексу пришлось тащить Марфу в свой кабинет. Ввиду отсутствия настроения Марфе хотелось, чтоб её все оставили в покое. Присутствие людей поблизости раздражало. Где они все были, когда она, будучи на эмоциях, творила какую-то несуразную чушь? Лучше бы тогда попытались вразумить. Теперь поздно.

Хотелось остаться наедине с собой и привести хаотично бьющиеся о черепную коробку мысли в порядок. Для этого нужна капелька одиночества.

Но упорству Алекса мог бы и ручей позавидовать, тот, что себе путь прокладывал сквозь огромные скалы и бескрайние равнины. Затолкав девушку в свой кабинет, он прикрыл за ними дверь.

Марфа встрепенулась, услышав щелчок замка.

— Посмотри по сторонам, — начал Алекс. — Давай — давай, внимательно осмотрись. Как по — твоему, что тут самое ценное?

Марфе не нужно было много времени, чтоб сориентироваться. Она знала прекрасно — каждая из стен увешана наградами от той или иной модной ассоциации, как знак признания безоговорочного влияния Лосано на фэшн — индустрию.

Подойдя к стене, находившейся по правую руку себя, Марфа начала медленно продвигаться вдоль стеллажей, на которых красовались фотографии Алекса с влиятельнейшими людьми мира, от политиков и выдающихся спортсменов до моделей топ — уровня и главных редакторов самых модных из глянцевых журналов. Каждый выглядел так, что было ясно — компания Лосано была для позирующего очень лестной и значимой.

Некоторых из запечатленных людей Марфа знала лично, с кем-то была заочно знакома, о ком-то могла только с благоговением думать. Но дойдя до стола Алекса её взгляд упал на его совместное фото с дочерью. На снимке он держал малышку на руках и едва ли не светился от счастья, пока она весело оттопыривала его уши в сторону, придавая образу отца черты обезьянки. В огромной рамке, висящей на столе за рабочим столом, имелось великое множество маленьких снимков семейства Лосано, на некоторых даже Марфа попала.

«Когда только успел» — подумала Марфа, заметив снимок с фэшн — шоу, проходившего пару дней назад. Она даже не заметила, когда их троих фотографы поймать успели.

Против воли настроение начало подниматься. Малышка Лилит закинув голову, с восхищением смотрела на отца, в её взгляде было столько тепла и обожания, что сердце щемить начинало.

Марфа вспомнила себя в схожем возрасте.

О, её любовь к отцу

была безграничной. Словами не описать. Она могла бы в подробностях вспомнить каждый проведённый совместно с папой день. И не потому, что таких было мало. Отнюдь. Просто каждый из них был наполнен любовью и волшебством. Несмотря на показательную сдержанность и даже строгость, Михаил души в дочке не чаял, безмерно любил и заботился, выполняя любые прихоти маленькой шалуньи. К ни го ед . нет

— Как ты верно сразу курс проложила. Говорю же — особенная, — подойдя к столу, Лосано бедром оперся о массивную столешницу и скрестил руки на груди. — Когда Оливия сообщила о беременности, я растерялся. Понятия не имел, что делать и как перестроить свой график. Не мне тебе рассказывать о чрезмерной занятости и отрешенности от всеобщего мира. Я был уверен, что не смогу совместить. Моя холостяцкая жизнь затянулась и я, давай быть откровенным, привык жить для себя.

Марфа молчаливо кивнула несколько раз подряд.

Ни от кого не секрет — чем больше людей нас окружает, тем острее чувствуется одиночество. Каждый спасается от него своим, проверенным, способом. Алкоголь, наркотики, беспорядочные связи. Плохо или хорошо, но это неотъемлемая часть мира, к которому Метель желала причастной являться. Как и многим ей хотелось признания. Любой ценой.

Так она думала до сегодняшнего дня, в одночасье поняв — жизнь малыша нельзя даже сравнивать по значимости с модной коллекцией осень — зима.

— Ты справишься, детка. Я в тебя верю, — продолжил Алекс, так и не дождавшись ответа. — Не скрою — я разочарован. У меня были грандиозные планы. Но не обольщайся, — Алекс подошел вплотную к Марфе. — Здесь я уступлю, — ладонью Лосано коснулся груди девушки в области сердца. — А здесь, ты по — прежнему только моя, — пальцы Алекса коснулись виска Марфы. — Не прощу себя, если упущу шанс. С должности креативного директора модного дома Лосано ты не уходишь. Я не отпущу. Достаточно того, что меня в очередной раз опередил какой-то малолетка!

Алекс показательно экспрессивно всплеснул руками, изобразив на лице крайнюю степень недовольства и разочарования.

Марфа нервно хихикнула.

Она всё ещё было смятеньем охвачена. Но, как ни крути, поддержка значила многое.

Когда Алекс начал, загибая пальцы, перечислять свои умения в области детского воспитания, она уже откровенно смеялась, хотя и слезотечение снова открылось. Но как было можно без смеха, представлять себе, как этот властный и неимоверно манерный мужчина, меняет крошке подгузник, а после носит «столбиком», давая малышу возможность срыгнуть. При нем взрослые, очень уверенные в себе люди, икнуть боялись. Что уж о детях — то говорить?

Фушик пыталась представить, как сохранить трезвость ума в условиях токсикоза, который уже, судя по всему, подкрался к ней незаметно. И скребся где-то в области глотки.

Снова захотелось Игоря придушить. Не себя, право, принцессу лупить.

— Так. Так. Так. Мою жизнь ты уже загубила, — Ал вздохнул показательно, после чего подмигнул. — Теперь буду наслаждаться моральным уничтожением проныры, — его взгляд устремился к входной двери.

Ещё до того, как обернуться, Марфа понимала, кого увидит за своей спиной. Буквально задрожала от дрожи, природу которой определить не смогла. С одной стороны — злость за беспечность, а с другой — чертовски нуждалась в поддержке. И если Алекс смог поднять немножечко настроение, то у Игоря точно должно было получиться её приободрить.