Маргарита Ангулемская и ее время
Шрифт:
Карл V
Между тем и в самой Франции было неспокойно: во всех слоях населения происходили волнения, вызванные успехами Реформации. А еще вся страна напряженно следила за тем, как разбиралась (и ждала – чем закончится) земельная тяжба между матерью короля и могущественным герцогом Бурбонским, коннетаблем [48] Франции. Дело было запутанное, трудное и опасное для судей из-за высокого положения вовлеченных в него лиц. Король стоял на стороне Луизы (столько же из любви к матери, сколько и из антипатии к герцогу); парламент и многие дворяне были на стороне Бурбона, могущественного и независимого вассала. Генрих VIII, разговаривая однажды с Франциском I о герцоге Бурбонском, сказал, что если бы тот
48
Главнокомандующий армией.
Раздраженный несправедливым к себе отношением, герцог Бурбонский решил перейти на сторону Карла V, думая, что враги сумеют лучше оценить его. [49]
Король Франциск I готовился к войне. Он назначил Луизу правительницей, а коннетабля, которого опасался и хотел задобрить, – генеральным наместником; сам же намеревался стать во главе армии. Неожиданные и очень важные события расстроили его план. Открывшаяся измена коннетабля, вторжение англичан, немцев и испанцев сразу с трех сторон, в Ломбардии поражение французов под командой Бониве и, наконец, месячная (с 19 августа по 24 сентября 1524 года) осада Марселя Карлом Бурбонским – все это задержало короля на юге Франции до октября 1524 года. Главная квартира его находилась в это время в Лионе, куда вслед за ним переехали его мать, сестра, королева Клод с детьми и весь двор.
49
Карл де Монпансье (Montpensier), герцог Бурбонский, познакомился с Луизой Савойской на церемонии обручения Франциска с Клод. Карлу тогда было 18 лет, Луизе – 30. Карл в то время уже был женат на Сюзанне Бурбонской, дочери Анны Французской и Пьера де Боже, сеньора де Бурбона. (Анна Французская, или Анна де Боже, – старшая сестра Карла VIII и его регентша, а значит, Сюзанна – кузина короля Карла VIII.) Вдовствовавшая много лет Луиза быстро сделала Карла Бурбонского своим любовником; она по-настоящему, сильно влюбилась в него, и юноша недолго сопротивлялся. Хотя герцог Бурбонский ни в чем не испытывал нужды, все же любовная связь (о которой знала, кстати, вся Европа) с матерью Франциска имела и практическую пользу: Луиза щедро одаривала любимого Карла, а едва Франциск взошел на престол, он сразу (по просьбе матери) сделал герцога своим коннетаблем. В 1521 году умерла болезненная Сюзанна. Обрадованная Луиза начала склонять Карла к тому, чтобы они поженились. Но Карл не хотел жениться на Луизе и, не выдержав, сказал ей об этом. Придя в себя от обморока, Луиза возненавидела герцога Бурбонского (вскоре всей Европе стало известно, что мать французского короля пытается отомстить бывшему любовнику; симпатии многих были на стороне герцога). Задумав разорить Карла Бурбонского, Луиза затеяла судебный процесс, чтобы отнять у него поместья, замки и прочее; в результате через год Карл лишился всего своего имущества. Вот тогда-то, потрясенный, подавленный, оскорбленный, он и решил перейти к Карлу V. В декабре 1523 года герцог ускакал на лошади во вражеский стан. Карл V, довольный тем, что к нему явился сам коннетабль Франции, сделал его генералиссимусом своей армии
Лион в XVI веке считался центром интеллектуальной жизни страны, так что даже Париж уступал ему в этом отношении пальму первенства. Географическое положение придавало городу совершенно исключительное значение: он связывал Францию с Италией так же, как Страсбург связывал Францию с Германией. По замечанию Р. Мийе (Millet), Лион находился «в двух шагах от Женевы, в которой скоро должно было прогреметь имя Кальвина, в трех шагах от Базеля, где мирно угасал великий Эразм, наконец, в четырех шагах от родины Возрождения, где процветали Бембо и Садолетто». Лион не мог не сделаться местом столкновения всяких философских систем и всевозможных мнений. Он славился своими типографиями, которых в нем было великое множество и в которых работали знаменитые люди того времени вроде Доле, Рабле, Ано, так что эти типографии являлись не производственными заведениями, как теперь, а учеными кружками, объединявшими самые разнообразные и самые блестящие элементы духовной жизни. «Лионский кружок» славился на всю Францию. В него входили не только ученые, но и художники, и артисты, и поэты. К участию в нем допускались и женщины – писательницы и поэтессы, которых в Лионе было очень много и которыми он гордился перед всеми другими городами королевства.
Франсуа Рабле
Когда Маргарита приехала в Лион вместе с некоторыми из своих друзей (мэтром Мишелем и другими), она принялась задело пропаганды нового учения со всем пылом своей души.
Почти накануне Марсельской осады, когда король был всецело поглощен военными опасностями и, торопливо готовясь к обороне, разъезжал из города в город, из крепости в крепость, –
Едва осада Марселя была снята, король решил идти в Италию, не внимая мольбам своей матери, не слушая убеждений сестры, которая отговаривала его от поступка, признававшегося всеми опытными полководцами безумным. Стоял октябрь, и переход через Альпы в такое время года был слишком рискованным; король уводил всех способных к войне людей, и королевство, оставшись беззащитным, могло подвергнуться нападению врагов; завоевание Италии казалось более чем проблематичным. Но все эти доводы не убеждали Франциска. Он горел нетерпением отомстить Карлу V за предшествовавшие неудачи и наказать дерзкого Бурбона, «забывшего честь и Бога» и осмелившегося воевать против своего государя и отечества. Кроме того, близкий друг короля, легкомысленный адмирал Бониве, только что потерпевший поражение в Ломбардии, но не наученный этим горьким опытом, постоянно рисовал королю заманчивые картины будущих побед.
Королевскую семью постигло новое несчастье: заболела семилетняя дочь Франциска, принцесса Шарлотта. Маргарита снова превратилась в сиделку – дни и ночи проводила у изголовья своей маленькой племянницы. Через месяц Шарлотты не стало.
В письме к епископу Брисонне герцогиня признается:
Господь украшал мой дух и разум; но, кроме ее смерти, я пережила еще горе короля, от которого я долго скрывала ее кончину, но который догадался об истине по сну, приснившемуся ему три раза подряд. Он видел принцессу, говорившую ему: прощайте, государь, я ухожу в рай.
Сохранилась длинная (1250 строк) поэма «Диалог как ночное видение» (Dialogue en forme de vision nocturne) герцогини Алансонской, написанная ею на смерть Шарлотты. Это произведение интересно потому, что в нем Маргарита прямо ставит все те вопросы догматики и культа, которые уже занимали тогда представителей Реформации, и отвечает на них в евангелическом духе.
25 февраля 1525 года произошла злополучная Павийская битва. Французская армия была уничтожена Карлом V, король Франциск I попал в плен. [50]
50
Франциск был окружен испанскими всадниками и препровожден к главнокомандующему Карлу Бурбонскому. Бывший коннетабль с подчеркнутой учтивостью разоружил короля, а потом пленнику перевязали раны в палатке герцога.
В Париже о поражении узнали только 7 марта. Страшная паника охватила все население. По распоряжению городского совета ворота города были закрыты и к ним приставлены часовые, всю ночь напролет на улицах горели фонари; запрещено было переезжать в лодках Сену. Архиепископ Парижский приказал выставить мощи святого Дионисия, и вокруг них днем и ночью толпился народ.
Франциск собственноручным письмом уведомил мать о своем несчастье. Впоследствии молва исказила это письмо и включила в него фразу, достойную короля-рыцаря: «Мадам, все потеряно, кроме чести и жизни!» (Madame, tout est perdu sauf l'honneur et la vie!) Франциска вместе с товарищами по несчастью (королем Наваррским Генрихом д'Альбре, Флеранжем, маршалом Монморанси, поэтом Клеманом Маро и другими) враги окружили заботой, всячески выказывая глубочайшее уважение. В императорском лагере Франциску была выделена палатка. Он пользовался такой популярностью, что Ланнуа, вице-король Неаполя, которому пленник специально был поручен, решил заключить его ради большей безопасности в замок Пиццигитон, недалеко от Павии.
Недобрая весть о павийском несчастье повергла мать и сестру короля в глубокое отчаяние. Это настроение еще усилилось, когда в Лион приехал муж Маргариты, герцог Алансонский, на которого народная молва возлагала всю ответственность за проигранную битву. Говорили, что он так растерялся в самый критический момент, что велел трубить отбой вместо того, чтобы ринуться на помощь к королю. Далее легенда прибавляла: упреки тещи и отчаяние и презрение жены до того измучили герцога, что он заболел от стыда и раскаяния и умер через несколько дней по своем приезде в Лион.
Все это справедливо лишь наполовину. Действительно, герцог Алансонский никогда не отличался ни военными талантами, ни особенной доблестью, но трудно сказать, насколько он лично виновен в проигрыше битвы; достоверно известно, что Франциск I, увлекшись атакой, сам сделал крупнейшую ошибку в расположении войск, прикрыв своих врагов и таким образом лишив свою артиллерию возможности действовать. Верно, что герцог умер по возвращении в Лион, хотя и не так скоро, как утверждает легенда. Но он умер не от стыда и раскаяния, а от плеврита, проболев только пять дней, – умер на руках у Маргариты, заботливо и преданно ухаживавшей за своим мужем. О его последнем дне (герцог Алансонский умер 11 апреля 1525 года) она сама рассказывает в поэме «Темницы королевы Наварры» (Les prisons de la reine de Navarre). Читая это произведение, лучше всего можно убедиться, насколько легенда исказила истину, утверждая, будто Маргарита презирала своего супруга и упрекала его в трусости и низости. Королева повествует, как умирал герцог – тихо и спокойно, как подобает истинному христианину.