Маргарита и Мастер
Шрифт:
Великий сад!
Даруй моим словам
стволов круженье, истины круженье,
где я бреду к изогнутым ветвям
в паденье листьев, в сумрак возрожденья.
О, как дожить
до будущей весны
твоим стволам, душе моей печальной,
когда плоды твои унесены
и только пустота твоя реальна.
Нет, уезжать!
Пускай куда-нибудь
меня влекут громадные вагоны.
Мой дольний путь и твой высокий путь -
теперь
Прощай, мой сад!
Надолго ль?.. Навсегда.
Храни в себе молчание рассвета,
великий сад, роняющий года
на горькую идиллию поэта.
– Я знаю этого гуся, он мне на Зоне надоел своими стихами, говорит, что Бродский, а какой Бродский - неизвестно, если известно, что он, кажется, умер, - сказал, и что характерно:
– Из-за спины поэта высокий Монтик.
– Он знает, - сказал Войнич, как будто серьезно, - они вместе работали.
– Нет, а действительно, - сказала Редисон, - тот был лысый, как пень без дерева, а этот не только похож на Джека Лондона в роли Морского Волка, но еще и с бородой.
– Вы не смотрите на мою бороду, - сказал Брод.
– А что, ненастоящая?
– спросил Войнич, и сам попросил разрешения, но не у него самого, а у своей клоаки, проверить. Не успел не зек, конечно, еще, а только Поселенец, сделать оговорку, что не только не хочет, но и:
– Как Вой чуть не оторвал ему - и хорошо, что не голову, а уже похоже, мог бы - бороду.
– Нет, настоящая, значит, скорее всего, это опять он.
– Разве так бывает?
– спросила изумленно Реди, - то даже усов не было, а то:
– И то, и другое, и даже борода?!
– По-видимому, только так и бывает, - сказал СНС, и одновременно попросила подойти сразу двух официантов: по вину, по пиву и по салатам и большим стейкам, - и знаете почему? Если в Америке так не бывает, а судя по вашей неадекватной реакции, это так и есть - значит всё правда:
– Мы живем именно там, где такие вещи происходят, как правило, и значит доказывать надо обратное, а именно:
– Исключение из правил.
– А именно?
– удивилась Редисон: - Если нет бороды - пытать, пока не признается, что:
– Только недавно сбрил?
Тем не менее, сам Брод прекратил эти дебаты, так как сел опять туда, откуда явился:
– С теми же охламонами, где и был.
– Если мы ему не нужны, то и он нам не нужен, - резюмировал борец с единством противоположностей, а ЕЕЗ тоже с сомнением покачал головой.
– Тем более, - как выразился кто-то, - есть сомнение-мнение: умеет ли он вообще читать свои стихи.
В общем, можно было так и записать в журнале происшествий этого ресторана:
– Карибский кризис - дело только времени, а так-то дело уже решенное.
Далее, выбор Маргариты
Пришельцы, как назвала их СНС, выдвинули Грейс Келли, но она, как оказалось, вообще не приехала на Большую Землю, так как не получила Одобрям от своего Тет-а-Тет, Генриха - или как его там:
– Впрочем, именно так и было: Генрих Шварцкопф - друг не только Иоганна Вайса, но и Олега Янковского.
А когда поняли, что она здесь и не очень-то нужна, так как было очевидно:
– За сиреневыми полосами чистого стекла скрываются хитро-добрые глаза великана шеф-повара, и просто добрые его начальника-контролера Димы.
Кто из них Воланд так и осталось пока неизвестным, Дима-директор, так и не прошел кастинг на мессира, и скорее всего, из-за того, что на спор, и из-за большой нужды в славе, согласился дать избить себя три раза по жопе своему другу-врагу длиннолапому шеф-повару, который сам претендовал на эту роль, но тоже:
– Не вышло.
А банальный вариант с Олегом Басилашвили нам, к сожалению, не подходит, ибо:
– Что было - то прошло и, следовательно, повториться не может, а может только:
– Возродиться, - что значит родиться заново.
– А нового - как обычно - не узнают.
Евтушенко? Он, увы, проиграл Бродскому, и проиграл настолько, что можно подумать:
– Был бы не против, если бы его вообще никогда не было.
Вот говорят:
– Народ на площади мог бы кричать, чтобы освободили не Варраву, а Иисуса, и:
– Его бы не убили.
– Возможно ли это? Ответ:
– Нет.
– Просто по-простому, как и сказал Каи:
– Пусть лучше Один Человек погибнет, чем весь народ.
А толпа - это и есть народ, он не состоит из мнений отдельных человеков, а имеет своё:
– Личное мнение, - которого уже не было, когда Иисус нес крест через четырнадцать точек распятия, тогда люди выражали уже:
– Своё Личное мнение, - и они плакали.
Тем не менее, этот парень из леса, кажется, так и пёр на Это Место, ибо опять выполз-вырвался из-за своего стола, так как всё равно, как он сказал:
– Пока нет горячего, я скажу-свяжу несколько слов и много букв:
Приходит время сожалений.
При полусвете фонарей,
при полумраке озарений
не узнавать учителей.
Так что-то движется меж нами,
живет, живет, отговорив,
и, побеждая временами,
зовет любовников своих.
Многие задумались:
– Кто принесет себя в жертву?
Ибо, как заметил Плинтус, обращаясь к Редисон Славянской: