Маргаритка
Шрифт:
– Нам бы садик получить. Черт с этой Танькой, пусть шастает, устраивает свою жизнь. Она молодая. Сама выращу девчонку. Старшая дочь поможет. Она Жанночку очень любит. Нам бы место в садике получить. Хотелось бы в хорошем, с эстетическим уклоном. Обе мы достаточно заработаем, а Таньке больше ребенка не дам. Олеся! Вы же актриса, известная к тому же. Похлопочите за нас, попросите садик.
Олеська помогла, садик ребенку выделили. Детсад был хороший, в него многие стремились попасть. Только был он расположен на другом конце города.
– Это
– Мы квартиру обменяем. У нас и работа на том конце города.
Впоследствии Карповы перебрались на постоянное жительство в другой конец города. Танька после отдыха на юге больше в Гр-ке не появлялась. По словам матери, она вышла замуж за иностранца и уехала за границу.
Подруге-то актриса тихонько доложила все, а Николаю решила не говорить, как в очередной раз провела его Танька. Олеська только сказала, что диагноз не подтвердился, не нужна девочке операция. Маргаритка добавила:
– Ты. Коль, не жалей о деньгах, что дал Таньке. Пусть лучше так будет - нет болезни у девочки. А деньги... Бог с ними... Дело наживное. Главное, что ты меня теперь любишь. И я тебя!
Николай засмеялся. Ну кто еще так часто говорит о своей любви к нему?
Возле старого дома Ирины Васильевны Яликовой остановилась белая машина с тонированными стеклами. Это приехали сыновья с женами, чтобы забрать мать. Ирина Васильевна болела последнюю зиму, мучило давление, топить печь в доме было тяжело, понимала: надо перебираться из деревни. Но мать упрямилась, не хотела уезжать к сыновьям. За дело сначала взялись Олеська и Маргаритка. Они еще в дороге поспорили с мужьями, что сами уговорят мать Яликовых расстаться с родными пенатами, перебраться к сыновьям поближе.
Олеська, когда подъехали, еще сидя в машине, внимательно посмотрела на дом Яликовых. Актриса ахнула. Боже мой, какой он старый, приземистый, окошки маленькие. Серый какой-то весь. Как здесь можно жить? Да и Олегу с Николаем родительский дом тоже показался низким, вросшим в землю.
– Честное слово, - проговорил Николай, - наш дом был выше, когда я уезжал отсюда. А сейчас...- он замолчал.
– Не верится, что в детстве этот дом казался большим и просторным, - грустно проговорил Олег.
– Наверно, потому, что я сам стал большим...
Забор, окружавший дом, стоял косо, того и гляди упадет. Росшая под окном черемуха грустно опускала вниз свои ветви и была какой-то тусклой, даже черной. Подворье, выстеленное досками, тоже выглядело запустелым, сквозь доски всюду проглядывала поникшая трава. Мать больше не держала никакого хозяйства, никто не вытаптывал траву, не ходил по доскам. Лишь старая кошка, что уже бросила носить котят, жила с ней в доме. Собаки не было. Верный Бобик прожил пятнадцать лет и сдох этой весной. Новую собаку Ирина Васильевна так и не завела.
С любопытством прильнули к окошкам соседи, увидев незнакомый уазик. Оттуда вышли две интересные женщины. Одну любопытные соседи
– На кладбище, наверно, приехала, могилы родительские проверить, - сделала вывод Любка, та самая вдовушка, что жила по соседству с Яликовыми и к которой когда-то похаживал Николай.
– А почему стоит у дома Яликовых? Дядька ее ведь на другом конце деревни живет.
Лицо второй женщины казалось еще более знакомым. Любка мучительно вспоминала, где ее видела. Но так и не вспомнила. А видела она ее по телевизору, в сериале "Катя-Катерина". Это была актриса Мария Сельская. Но пока Любка никак не связала в своем воображении актрису и живую женщину, стоящую напротив дома Яликовых и глядящую с грустью на него.
Ирина Васильевна была во дворе, сидела на скамеечке и беседовала со старой кошкой, больше поговорить вечером было не с кем. Женщина услышала, как возле ее дома притормозила машина. Мать Олега и Николая встала, чтобы посмотреть, кто там. К воротам ее дома направлялись две красивые женщины. Одна с уверенностью открыла старенькую калитку.
– Теть Ир, здравствуйте, - воскликнула худенькая темноволосая женщина с веселым лицом.
Это была Маргаритка, она продолжила безо всякого предупреждения:
– Мы за вами приехали. Нас Колька с Олегом послали.
– Маргаритка?
– неуверенно произнесла Ирина Васильевна.
– Она самая, - подтвердила худенькая.
– Помните, как в первом классе в школу из-за нас с Колькой ходили?
– Помню, помню, - улыбнулась Ирина Васильевна.
– А еще помню, что ты все к Кольке цеплялась, а он от тебя шарахался.
– Теть Ир, ну что вы все обо мне и о Кольке?
– засмеялась Маргаритка.
– Вот ваша вторая невестка...
– она показала на Олеську.
– Хотя нет, она первая. Второй буду я. Это Олеська, жена Олега.
– Здравствуйте, Ирина Васильевна, - произнесла Олеська, заметно волнуясь.
Ирина Васильевна, как и любопытные соседи, думала, почему лицо молодой жены Олега кажется ей знакомым. Где она ее могла видеть?
– Да не мучайтесь зря, теть Ир, не вспоминайте, где видели Олеську, - засмеялась Маргаритка, глядя на мать Николая.
– Не встречались вы раньше. Просто Олеська - актриса. Известная. В кино вы ее видели.
– В каком?
– невольно сорвалось у Ирины Васильевны.
– В том, на котором вся деревня была помешана, - выдала все секреты Маргаритка.
– В "Кате-Катерине". Перед вами младшая сестра Катерины - Анастасия, или Мария Сельская.
Маргаритка любовалась произведенным эффектом. Олеська была недовольна. Она приехала сюда, как жена Олега, а Маргаритка ее актрисой выставляет. Ирина Васильевна настолько растерялась при этом известии, что забыла пригласить гостей в дом. Так и стояли они во дворе под старой раскидистой яблоней.