Маргаритки для одинокой леди

Колчак Елена

— Это какой же он бродячий? — собеседница Бабарихи выглядела сущей Бабой-ягой, вплоть до бородавки с тремя волосинами над левой бровью. Эта бородавка придавала ей вид одновременно зловещий и ехидный. Баба-яга терпеть не могла голубей и очень смешно гоняла их, топая ногами и размахивая длинным черным подолом. Окрестная ребятня побаивалась ее за настырность — она вечно норовила всучить каждому малолетке теплую карамельку из замусоренного бездонного кармана.

Впрочем, если забыть о ненависти к голубям, старуха была, в сущности, добрая. Как она уживалась с Бабарихой — уму непостижимо. Они всегда были вместе, может оттого, что жили на одной площадке,

и, сколько бы я их не встречала, всегда спорили. Вот и сейчас Баба-яга бросилась на защиту Полкана-Бобика — хотя, по чести сказать, пес в том вовсе не нуждался:

— Он общий, я и сама его угощаю. Сестра моя за пустырем живет, так там от крыс никакого спасения. Вечером в подъезд хоть не заходи, прямо по ногам бегают.

— Так это от мусоропроводов, — елейным голоском объяснила вечно недовольная Бабариха.

— А у нас не мусоропровод, что ли? А крысюков нету! Бобик стережет, — назидательно заявила Баба-яга своей собеседнице.

— Божья тварь, — неожиданно согласилась та. — Отчим, покойник, завсегда с собакой охотничал, только у него поменьше были. А тоже рабочие, не в пример нынешним. Баловство одно! Эта, что над тобой живет, свою шавку как младенца нянчит, тьфу!

— Да пусть нянчит, тебе-то что?

— А спать не дают, — логика Бабарихи была прямолинейна, как рельс, и столь же несгибаема. — Надо мной бульдог целый день гавкает. А справа этот еще недомерок подвизгивает, чисто поросенок.

— Герда с шестого тихая, — возразила Баба-яга. — Я и голоса-то ее не знаю. Бульдога этого точно, и на нашей стороне слышно, совсем собаку замучили.

— Он сам всех замучил, хрипит, как удавленник, на живодерню бы его. Развели псарню в доме!

— Да какая же псарня — три собаки всего! В пятнадцатом доме вон штук десять. Даже этих две, которые на крыс похожи.

Догрызая початок — Джек меж тем приканчивал уже второй — я невольно прислушивалась к этой бессмысленной болтовне. Вот уж не нашли темы поинтереснее! Лишь бы языки почесать. Нет бы обсудить кандидатуры возможных маньяков — ведь такие бабули знают всегда, все и обо всех. Глядишь, что-то интересное можно было услышать. Нет, приспичило им собачье племя обсуждать.

Но ведь и вправду, в пятнадцатом доме, что через один от моего, собак штук десять, старушки не преувеличили. А у нас всего три: спаниель Геллеров, бульдог напротив и двумя балконами ниже бульдога временами появляется нечто мелкое, пинчероподобное, с очень визгливым голосом и фантастических размеров ушами. Этот чебурашка собачьего племени закатывает та-а-акие концерты — Монсеррат Кабалье отдыхает.

По крайней мере, на прогулке визжит — пес, а не Монсеррат — так, как и десять поросят не сумеют. А теперь оказывается, что и дома тоже. Вот уж и впрямь повезло Бабарихе жить между двумя такими горлопанами. Может, у нее и характер от того испортился? С нашей-то стороны дома и вправду тихо. Хотя, если я укладываюсь спать, значит, независимо от времени суток, умоталась так, что меня ни на вздох не побеспокоит и дюжина бульдогов, а тем более пинчеров.

14.

Сколько волка не корми — а он все ест и ест.

Джеральд Даррелл

Каждый понедельник начинается одинаково скучно — с визита в городскую администрацию. Почему эти проклятые планы работы на неделю нельзя отправлять в редакцию факсом или электронной

почтой — моему разумению недоступно. Должно быть, по той же причине, по которой из десяти дверей бывает открыта лишь одна, а время работы официальных организаций, выдающих всякие нужные, ненужные (нужное подчеркнуть) справочки и прочие бюрократические бумажки, точно совпадает с распорядком рабочего дня большей части населения. Чтобы жизнь медом не казалась. Чтобы граждане, не дай бог, не забыли о существовании государства вообще и вездесущей, как тараканы, толпы чиновников в частности.

Единственное приятное обстоятельство, сопутствующее этим визитам — маленькая кофейня в двух шагах от здания администрации. Во-первых, там варят совершенно восхитительный кофе — настоящий турецкий, не какой-нибудь «эспрессо», не говоря уж о растворимом. Во-вторых, кофейня выходит крылечком в махонький скверик. Чашечку хорошего кофе да на свежем воздухе... В нагрузку к такому празднику можно и за планами зайти.

К тому же почти напротив скверика — городской Дворец бракосочетаний. Собственно, дворцом его мог бы назвать разве что очень непритязательный или сильно подслеповатый зритель. Вот главный подрядчик, насколько мне известно, отгрохал себе настоящий дворец. На бюджетные-то средства что ж не пошиковать?

Единственная «дворцовая» деталь — крыльцо. Голубого мрамора, с зеркальными дверями, элегантным козырьком и широченными ступенями. Вроде сцены. Такие спектакли иногда удается подсмотреть — жизнь, как она есть. Обычные-то пары все норовят расписаться в конце недели, пышно, чтобы все «как у людей». А те, кому хочется потише, без оркестра, фотографов и пупсов на капотах — те как раз приходят сочетаться в обычные будние дни.

Однажды я наблюдала, как из серебристо-бордового «Лексуса» появился молодой человек в великолепно пошитом бежевом костюме, а через две минуты из подошедшего трамвая выползла старушка в затрапезном сереньком жакетике. Молодой человек нежно подхватил бабулю под локоток и повлек к стеклянным дверям «Дворца». Интересно... Если бабуля купила себе альфонса, так почему она заодно не купила и приличный костюмчик. А если молодой человек таким образом приобретает квартиру, так что же он новобрачную заставляет в трамвае трястись. Дабы не расслаблялась от хорошей жизни и не задерживалась в ней?

В этот понедельник ничего такого экстравагантного не происходило. Пара, появившаяся в стеклянных дверях в тот момент, когда я допивала кофе, была обычней обычного. Разве что соотношение возрастов... Новоиспеченная мадам Геллер — или они только еще заявление подали? — была по меньшей мере вдвое моложе Валерия Михайловича. Впрочем, мне-то какое дело? Совет да любовь!

— Это он после смерти Марины спохватился, — сообщил неизвестно откуда взявшийся Костик. — Надо же на кого-то цацки вешать.

— Какие цацки? И откуда ты взялся? Следил за ними, что ли?

Костик, по своему обыкновению, ответил лишь на один из трех вопросов.

— Хобби у него. Драгоценности коллекционирует. Семейная традиция.

Надо сказать, что я и ожидала чего-то в этом роде. Говорят, человек тратит деньги по трем причинам: потому что есть необходимость, потому что есть желание или просто потому, что есть деньги. Первая причина — необходимость — это когда голодный покупает кусок хлеба.

Вторая причина — желание: «хочу машину, как у Смирновых», «хочу ездить верхом» или «хочу на Гавайи». Помрете вы без этого? Вовсе нет. Но — душа просит, надобно уважить. Ежели, конечно, финансы позволяют.