Марготта
Шрифт:
– Да чего тут рассказывать-то? Сам сглупил, каюсь! Рассказов про лесную ведьму наслушался и полез смотреть, живет тут кто на самом деле или нет. Нечаянно наткнулся на домик этот. Он же такой – никогда не найдешь, пока лбом не врежешься. Зашел – никого нет. Покрутился немного, дотронуться ни до чего так и не решился и вышел. Пошел дальше – врезался в сарай. Там, чуть поодаль, еще пристройка маленькая есть. Туда тоже решил заглянуть – а там конь стоит. Знатная зверюга! Я ему пирожок скормил, который еще здесь, в домике, прихватил…
– Ты же сказал, что
– Так я ничего такого и не трогал. Свечи там, книги разные… А пару пирожков-то на дорожку прихватить – просто святое дело.
– А вот были бы они с беленой да с волчьей ягодой? – ехидно вклинилась Тетушка.
– Так я же их так и не съел, я коняге скормил!
– Ты мне так поболтай еще, будешь не конем, а вообще клещом!
– Так что, дальше можно не рассказывать?
Вместо ответа старушенция замахнулась на парня клюшкой, но тот ловко нырнул под стол и уже оттуда продолжил:
– Ну с конем мы вроде как подружились, а тут уже темнеть начинало, домой пора. Ну я и решил, что сейчас на нем проедусь, а на следующий день верну. Оседлал, поехал. А тут вдруг волки из-за деревьев как повыскакивали… Я его в галоп пустил, а на тропинку еще не выехали, тут кусты всякие, корни торчат… Он, значит, споткнулся, упал, я с него кубарем – сам не понял, как жив остался. А тут и эта… уважаемая госпожа подлетела, орет, ругается. Оказалось, конь шею свернул. Ну так я же не нарочно. А она… – Глазастый аккуратно высунулся из-под стола и подмигнул ведьме. Та губы поджала, но перебивать не стала. – …Она, значит, сказала, что если я повинен в смерти благородного животного, то сам должен на его место встать. Ну или что-то в этом роде. И я стал… им… То есть самим собой, но конем. Пару дней простоял в стойле… Приятного, конечно, мало. И тут примерно неделю назад средь бела дня является… Как вы думаете, кто?
Все глубокомысленно пожали плечами, даже Тетушка. Видимо, ее в этот момент как раз не было дома. В конце концов, мало ли дел у Верховной. Теть Лену тоже вечно поймать невозможно, разве что нечаянно наткнуться.
– Ха! В жизни не догадаетесь! Является мой старший братец, который уже два года как из дому удрал. В компании еще троих каких-то оборванцев. И они меня, вы не поверите, увели!
– Почему, очень даже поверим, – хмыкнула я. – По-моему, в этом мире все поголовно только и делают, что удирают из дому, лезут без спросу куда не просят, а потом уводят друг у друга коней.
– Почему все? Я, например, не удрал, меня выгнали, – пробубнил Кьяло.
– В данном случае это не принципиально. А медальон с волком, подозреваю, тоже они сперли?
– Ну не я же! Они тут вообще неплохо пошерстили. Зато наша глубокоуважаемая ведьма больше не будет оставлять дорогие вещи без присмотра. И дешевые тоже…
– А ваша глубокоуважаемая ведьма, – Волчья Тетушка горделиво выпрямилась, – в это время пыталась освободить оборотня, которого эти безбожники поймали и заперли в клетку.
– Это которые поклонники старых богов, что ли?
– Да какие
– Слышала бы вас Тьяра, – хмыкнула я. – Или Хозяин. Да и меня эта «бедная зверюшка» чуть на части не разорвала возле городских ворот.
– Ой ли? Так уж и разорвала? Или признала медальон и подбежала поздороваться?
Я неожиданно вспомнила привычку крупных собак приветствовать человека, ставя передние лапы ему на плечи и вылизывая лицо. Оборотень ведь действительно не набрасывался на меня, просто решил по-дружески уронить на землю. А я так испугалась, что пожелала ему сдохнуть. И убила его.
– Так что же? Получается, что я виновата? – В душе всколыхнулось что-то не слишком приятное. Не жалость, скорее обида на весь белый свет.
– Да кто же теперь разберет. И вообще, чудо ушастое, у тебя же глаза слипаются. Шла бы ты спать, красавица.
Красавица из меня, конечно, как Алиса Донникова из Жанны Фриске. То есть исключительно на любителя. Но ведь приятно же.
А в углу уже возникла кровать с восхитительно мягкой периной. На которую я и свалилась, изо всех сил мечтая, чтобы не было больше никаких снов. А то прямо какое-то «Что делать?» фэнтезнйного пошиба! Первый сон Веры Павловны, второй сон Веры Павловны…
Интересно, Хозяин из горящего Убежища-то хоть выбрался?
Щелк! Сдавленный крик. Громогласная ругань, исполненная дуэтом. Дзынь! Щелк! Щелк!
– Нет, я так больше не могу, я пошел! Прикроешь? – Голос Кьяло словно из-под перины.
– Ты что, псих? Да в задницу твой браслет, они тебя и с ним, и без него одинаково продырявят.
– Не дождетесь!
Ну когда же я наконец научусь просыпаться быстро?
Щелк! Щелк! Дзынь! Снова крик, но уже откуда-то издалека. Должно быть, из-под двух перин.
Надо проснуться, надо! Открыть глаза!!!
Открыла. Выяснила, что спала носом в подушку. Теперь поднять голову… хоть чуть-чуть приподнять и осмотреться…
– Лежи, дура!
Чья-то сильная рука вдавила меня обратно в кровать.
– Если хочешь слезть, то просто перекатись на пол. А потом забейся в угол и не рыпайся там.
Я же спросонья послушалась. Сначала хлопнулась всем телом вниз, потом заползла под кровать и уже оттуда, потирая ушибленное плечо, жалобно протянула:
– Высоко-о-о!
– Аккуратнее падать надо было!
Дзынь! Щелк! Дзынь!
Еще через десяток «щелков» и «дзыньков» я наконец-то начала разбираться в окружающей обстановке. Первое, что бросилось в глаза, – Волчья Тетушка, раскинувшаяся на полу в багровом ореоле собственной крови и со стрелой, торчащей из-под лопатки. Отсутствие признаков жизни было до обидного очевидным. Вот так бесславно и погибают Верховные…
Возле окна обнаружился Глазастый с луком в руках и стрелой в зубах (прям царевна-лягушка какая-то). Еще одна стрела уже лежала на тетиве… Дзыньк!