Маримба!
Шрифт:
– Мам… Посмотри, я правильно его поняла? – Катька развернула ко мне планшет. – Он пишет, что я слишком маленькая для него. Или слишком молодая. Молодая для чего?
Я с сомнением посмотрела на Катьку. Как сказать? Кто должен совершить этот перелет через возраст? Я? А что делать, если моя девочка, которой четырнадцать лет исполнится через три месяца, влюбилась в юношу двадцати двух лет?
– Для… – я замялась. Какое самое красивое, самое романтичное слово?
– Я поняла, – вздохнула Катька. – Для… – и тоже запнулась.
Ее же воспитываю я. И я практически не стесняюсь слов «секс», «запор» и «клизма». А также я знаю и, если надо,
– Понимаешь, Катька, – вздохнув от неизбежности, начала я. – Вот моя покойная мама когда-то объяснила мне, что близкие отношения мужчины и женщины – это грязь и гадость. И я их ужасно боялась. А когда влюбилась по-настоящему…
Катька замерла от неожиданной темы. Да, да, Катюня, я тоже не хотела говорить с тобой об этом так рано. Рано? В тринадцать лет и восемь с половиной месяцев? А может, в самый раз?
– Ну вот… Когда влюбилась, то очень удивилась. Потому что никакой грязи не увидела. Наоборот, моя нежность так гармонично дополнилась близкими отношениями. И они мне показались такими прекрасными, такими чистыми… – Я покосилась на покрасневшую Катьку. А это ведь только начало, нужно еще продолжать. – Но потом я узнала, что бывает и по-другому. И что в чем-то, оказывается, моя мама была права. Просто все зависит от глубины чувств. И вообще от того, есть ли эти чувства и у обоих ли. Ясно?
– Мам… – Катька умоляюще смотрела на меня. – А об этом обязательно сейчас говорить?
– Увы, Катюня, – развела я руками. – Ну раз уж он сам об этом заговорил, раз без этого не мыслит отношений…
– Нет, мам, смотри, вот он пишет: “…but for talks it’s ok”. Ну то есть для разговоров мой возраст ему подходит…
– Катюнь, а он-то нам точно подходит?
Катька подняла на меня огромные шоколадные глаза.
– Точно, мам, – трагически проговорила она.
– Ну ладно. Давай тогда продолжим про раннее развитие и всякое такое…
Я? Я говорю с Катькой про это? Я судорожно думаю о том, когда можно будет… начинать… Нет, понятно, что не сейчас, но когда?.. Господи, нет! Я не думаю, я просто поймала у себя быстро пролетевшую, совершенно не мою мысль! Я – ничего такого не думала и думать не могла! Я же – энергичная, убежденная противница добрачных отношений даже для вполне взрослых людей! Я же столько об этом говорю, я в это верю – что не нужно, особенно для девочек не нужно, мальчикам-то ладно… Я могу прочитать об этом страстную лекцию или лучше проповедь и убедить сорок человек, скептически настроенных… И я думаю, что делать, если вот так вот все развернется… То есть не думаю, а ловлю пролетевшую в моей голове мысль. Ловлю и удивляюсь – ты кто такая? Ты – не моя мысль, нет… Нет!
– Он пишет «I don’t want you to get a wrong idea…» Это в каком смысле, мам? В смысле, что он не хочет, чтобы я слишком на многое рассчитывала или, наоборот, чтобы я не подумала, что он не хочет со мной общаться?
– Так, стоп. Катя! Мне категорически не нравится поворот событий. Что такое «Не хочу, чтобы ты неправильно меня поняла»? Что такое «на многое рассчитывала»? О чем ты
– Да, но мам… Он же говорит о разнице в возрасте…
– А почему вдруг он сразу завел об этом речь?
Потому что он порядочный – мелькнула у меня приятная мысль. Аушра все шептала мне, что семья у него – просто замечательная. Интеллигентные родители, папа – уважаемый человек в городе, мама – психолог, не бедные и не богатые, трудятся, растят двух сыновей, мальчик – положительный-преположительный. Вот он сразу о серьезном и думает. Тем более Катька так хороша, что от нее голова закружится у любого. Нежная чистейшая кожа, упругая, гладкая, шелковистая, сейчас с золотистым загаром, другого у нее не бывает, она загорает легко и несильно. Огромные внимательные и веселые шоколадные глаза с невероятно длинными ресницами, соболиные бровки, изящный носик с ровными ноздрями, губы, словно нарисованные вдохновенным художником-эстетом, пара пикантных родинок – на щечке и над бровью. А уж фигура… Наверно, в моем поколении и не было таких фигур. Дети сейчас едят что-то другое, некоторые, по крайней мере. Иначе почему они так растут? Длиннющие ровные ножки, сама вся ровная, плавная, быстрая, с высокой грудкой, прямой спиной, широкими, но хрупкими плечиками. Конечно, литовский мальчик просто потерял спокойствие, когда увидел ее в жизни.
В Литве много красивых девушек, особенно молодых. Они потом как-то быстро перестают быть красивыми, годам к тридцати – грубеет кожа, наверно, от постоянно дующего с моря ветра, укрупняются носы, а глаза, наоборот, делаются невыразительными, тускнеют волосы, которые они красят и красят во все цвета радуги, тело становится жилистым, кряжистым. Но даже и на фоне молодых Катька выигрывает своей невероятной энергией, бьющей во взгляде, в смехе, энергией позитивной, светлой, радостной. Рядом с ней тепло и хорошо. Не мне, любящей маме, – девочкам, мальчикам, в школе, в музыкалке, на танцах. Вокруг нее всегда вьется стайка смеющихся подружек и друзей-приятелей.
– Написала «Goodnight»?
– Написала.
– Что пожелала?
– Увидеть во сне маримбу.
– Пожелай еще увидеть юную русскую фею.
– Точно, мам?
– Точно.
Не знаю, увидел ли Леонард во сне Катьку, но на следующий день на концерт он пришел с красиво уложенными волосами. И стал еще симпатичнее и привлекательнее. Я его пофотографировала.
– Хорошо получается. Смотри, до чего ж хорош…
Я уверена, что мужчина должен быть хорош? А почему у меня Катька такая красавица? Ведь не только потому, что я сама хороша да пригожа. Данилевский прекрасно сложен, красив, здоров. В молодости радовал мой глаз неустанно, каждый раз смотрела и думала: как же удивительно природа распорядилась – все так правильно в его лице и фигуре, так гармонично и симпатично… Вот и она у нас удалась на славу. Жизнь, правда, моя собственная с красавчиком Данилевским не задалась, но это за скобкой.
– Ему идут очки, правда, мам?
– Идут. Трогательный очень в очках. Не уверена, что это самое нужное качество у мужчин. Но не такой красавец, как без них. И хорошо. Что им хуже, нам лучше…
– «Им» – кому, мам?
– Соперницам! Ты будешь подходить к нему после концерта?
– Не знаю. Мне это все не очень удобно, мам…
– А вы как-то договорились вчера ночью, когда три часа переписывались?
– Нет…
Я оглядела Катьку.
– Ты замечательно оделась. Очень идет тебе платьишко. Вообще-то мы его для концертов купили, для выступлений… Ну это, считай, тоже очень важное выступление…