Марина и цыган
Шрифт:
– Что ты кричишь? – недовольно спросила бабушка.
После чего повернулась ко мне:
– Марина, внучка, что с тобой? Тебе плохо?
– Нет, ничего. Всё хорошо! – якобы ответила я ей, не размыкая век.
В этот момент Женька пришёл в себя и, решив, что я его просто разыграла, хотел выругаться. Но бабушка быстро его успокоила. А меня взяла за руку и отвела в постель.
По мере Женькиного рассказа у меня всё больше портилось настроение. Его слова оживили в моей памяти детские воспоминания. Однажды, когда мне было лет семь, я проснулась не в собственной постели, а в шкафу для игрушек. Причём никак не могла вспомнить, как туда попала. В другой раз меня нашли утром спящей под столом. На ночь даже летом мама всегда закрывала балконные двери: боялась, как
– Толик, ты куда?
При этом в лунном свете мне хорошо было видно лицо братика, который с закрытыми глазами, почти не размыкая губ, ответил:
– К мамке!
Приговаривая что-то ласковым голосом, я взяла его на руки и отнесла в постель. Братец безропотно подчинился, но глаз так и не открыл.
Вздохнув и отогнав прочь воспоминания, я попыталась объяснить бабушке и Женьке, что некоторые люди страдают очень странной болезнью, прозванной в народе «лунатизмом». Она заключается в том, что человек встаёт внезапно среди ночи и разгуливает по дому, продолжая при этом спать. Если подойти к лунатику и тихим спокойным голосом задать ему вопрос, он даже может ответить. Но лучше всего поступить с ним как баба Тоня – попытаться уложить обратно в постель. Самое неприятное в этой болезни заключается в том, что лунатики стремятся выйти из дома на улицу «под луну». Во сне они способны разгуливать по крышам или по карнизам на любой высоте, но если кто-нибудь поднимет шум и разбудит лунатика, он может упасть.
– А что вызывает приступы этой болезни? – задумчиво поинтересовался дядька.
Так как я сама точно не знала ответ на этот вопрос, то объяснила кратко:
– Стресс.
Успокоенный Женька отправился досыпать в горницу, а бабушка пошла в магазин за хлебом. Я же перемыла всю посуду и улеглась с «Графом Монте-Кристо» на диван. Из-за невыносимой духоты окна в зале были распахнуты настежь. Вдруг с улицы донеслись чьи-то голоса и в окно сначала заглянул Димка, а затем – Синеглазый. Впрочем, они тут же ретировались. Едва я успела натянуть на колени подол короткой юбкой, как вместо парней в окне появилась Алёнка. Поприветствовав меня, она сказала:
– Марина, мы идём на пляж. Ты не хочешь с нами?
Немного подумав, я ответила:
– Ладно, но мне нужно переодеться.
– Хорошо, переодевайся. Мы тебя ждём! – протараторила Алёнка и исчезла.
Мне понадобилось не более пяти минут на то, чтобы отыскать в чемодане красный купальник и надеть поверх него голубую рубашку и джинсы. Прихватив также магнитофон и тёмные очки от солнца, я вышла на улицу. Однако деревенские, не замечая меня, столпились вокруг парня с гитарой, который наигрывал мелодию моей любимой песни «Конь мой испытанный».
Тогда, приблизившись к ним, я громко сказала:
– Здрасте!
Все повернули головы и вразнобой поздоровались.
– А у тебя неплохо получается, - продолжала я, обращаясь к гитаристу. – Ну-ка, сыграй ещё!
Парень (кстати, его звали Эдик) слегка покраснел от моей похвалы и послушно взял несколько аккордов. Немного послушав, я заметила:
– В этом месте необходимо отсчитывать такт… Впрочем, подожди!
Поставив магнитофон на скамью, я вернулась в дом и пробралась в горницу, где в бабушкином сундуке вместе с другими ненужными вещами хранилась старая детская погремушка. К счастью, мне удалось отыскать её, не разбудив Женьку.
Через несколько минут я уже стояла посредине ровной площадки напротив дома и, покачивая в такт погремушкой, исполняла песню «Конь мой испытанный». Эдик же, поставив правую ногу на пень, аккомпанировал мне на гитаре и подпевал. А вокруг на траве расположились
Конь мой испытанный,
Послушай, скачи быстрей!
Ждёт меня, ждёт меня милая, -
Та, которой нет милей!
Старательно выводя слова песни, я представляла себе зелёный шумящий лес и скачущего во весь опор всадника, который спешит к своей милой. Временами мне даже казалось, что этот всадник – я. И что это мне приветливо машут своими ветвями деревья. Вместе с тем я видела и восторженные лица деревенских: Димку, смотревшего на меня с немым обожанием, взволнованного Эдика, не ожидавшего подобного успеха, Вадима со смягчившимся выражением глаз – видела, и в то же время была далеко от них. Баба Тоня, которая как раз вернулась из магазина, тоже остановилась послушать, как поёт внучка. После того, как песня закончилась и присутствующие разразились оглушительными аплодисментами, она одобрительно произнесла:
– Хорошо, Марина!
После чего попросила ещё раз повторить песню и мы повторили на бис. Счастливый Эдик готов был петь сколько угодно, но я в ответ на новые просьбы сказала:
– Достаточно!
Когда мы пришли на пляж, парни сразу стали раздеваться, бросая одежду прямо на траву. Девки же, пошептавшись, отправились переодеваться за кусты и позвали меня с собой. Но я вместо этого приблизилась к самой воде и, сняв мокасины, стала бултыхаться в ней босой ногой, одновременно изучая окрестности.
Как я уже упоминала, в Святошино раньше не было водоёма. Только в прошлом году здесь для орошения полей прорыли канал и сделали искусственную плотину, поэтому берега пруда были покрыты травой, а не песком, и прямо из воды кое-где росли развесистые кусты.
– Марина, а ты почему не раздеваешься? – спросил незаметно приблизившийся сзади Димка.
Обернувшись, я увидела, что все уже были в купальных костюмах. Из парней, кроме моего соседа, ближе всех ко мне стоял Вадим. При одном взгляде на него становилось ясно, почему все боялись с ним связываться. По сравнению с Димкой, у Синеглазого был очень развитый для его возраста торс и по мускулатуре он почти не уступал взрослому мужчине. Что же касается девок, то, сбившись в стайку, они стояли чуть в стороне. На переднем плане, упёршись правой рукой в бедро и выставив левую ногу вперёд, красовалась Зинка. Она бросала вызывающие взгляды на парней, демонстрируя свой эффектный купальник лимонного цвета с большими ядовито-зелёными горошинами. По моему мнению, титул первой красавицы достался ей незаслуженно. В отличие от подружки Синеглазого, Алёнка отличалась более пропорциональным сложением. К тому же, у неё не было ни обвислой груди, ни чересчур выпиравшего живота. Среди прочих девок выделялась своим полосатым купальником, обтягивавшим пышные формы, Анька.
Между тем солнце стояло уже высоко и деревенские поглядывали на меня с нетерпением. Пора было и окунуться. Быстрым движением я расстегнула пуговицы на рубашке и бросила её на траву, а затем сняла джинсы. После чего снова подошла к воде.
– Марина, там глубоко! – крикнула мне вслед Анька.
Но я, словно не слыша её, несколько мгновений молча любовалась скользившими по поверхности пруда солнечными бликами. У самого берега верхние слои воды казались зеленоватыми, однако сквозь них просвечивало тёмное дно.
– Если буду тонуть – спасёте! – бросила я через плечо и шагнула вперёд.
Как только над моей головой сомкнулись волны, сразу наступила тишина, словно уши заложило ватой. Видимость была неплохая, но когда я попыталась достичь дна, внизу вода оказалась холодной и мне пришлось снова подняться к поверхности. Не выныривая наверх, я подплыла к ближайшему кусту и, прячась за ним, выбралась на берег.
Деревенские по-прежнему стояли на берегу и смотрели в воду. Однако прошло минут пять, а я всё не показывалась. Тогда они засуетились. Затем от всех отделились Димка и Вадим и с разбегу бросились в пруд. Парни принялись нырять, вероятно, разыскивая меня. Вскоре на поверхности, отплёвываясь, показалась голова моего соседа.