Марина НЕ грустит: Дьявольские ритмы
Шрифт:
Как вы думаете, что я чувствовал, выслушав это? Верно, я был в шоке: в ответ на мой довольно абсурдный вопрос Мила вместо недоумения и негодования, вместо обоснованных сомнений в моём психическом здоровье и даже вместо прямого ответа “да” или “нет” – на серьёзных щах взялась нести какую-то наукообразную белиберду! Взяв себя в руки, я твёрдо решил слушать молча и до конца.
– Искривлять пространства можно так, что между мирами открываются стабильные тоннели. У всех народов есть особые проводники, которые обладают способностью такие тоннели создавать и поддерживать. Они и называются tir’alia, или же Пионеры.
– Пионеры. Ясно. Вопрос был
– В Конфедерации обитаемых миров есть служба разведки, «shif-taeri». На Земле мы пользуемся словом «Шифтеры» – это просто созвучие. Мы не только изучаем возможные сближения миров, мы анализируем допустимость таких процессов и – в зависимости от результатов – способствуем, либо… препятствуем сообщению между мирами, а также осуществляем разведку.
– Космические корабли перехватываете, – неловко пошутил я, но Мила и не думала смеяться.
– Корабли пытаться перехватывать бесполезно – космос слишком велик. Но путешествовать между планетами на обычных звездолётах – бессмысленное занятие. Слишком большие расстояния. А в параллельные вселенные так и попросту не долететь. Самый простой и доступный способ сообщения – через тоннели. Корабли мы строим тоже с функцией прямых переходов.
Она остановилась, словно давая мне возможность переварить информацию или прочесть в энциклопедии, что такое этот их “прямой переход”.
– Ну, допустим, я тебе поверю. И что тогда тут происходит? Как это связано с гитарами и игрой на басу, которую почему-то нельзя показывать Марусе?
Предчувствуя, что разговор затянется, я уселся на стул. Мила напротив меня смиренно сложила ручки.
– У нас есть свои методы. Мы уже несколько лет ведём наблюдение за Марусей. Мы знали, что она переведётся именно сюда, поэтому меня внедрили.
– Внедрили? Да ты уже который год как учишься у нас! Зачем агентов внедрять так задолго?
– Это может быть не совсем правдой, – странно покачала головой Мила, как будто объясняла всё неразумному младенцу, не способному понять глубину мысли, – Кроме того, у нас несколько иной подход ко времени. Мы живём так долго, что кажемся людям бессмертными. Поэтому внедрить агента за годы до нужного события для нас не странно. Я не говорю, что в нашем случае мы действовали так.
«Я пропущу это мимо ушей. Потом спрошу».
– Ну, и?
– Мы установили, что воля Маруси очень сильно искривляет пространство, меняет течение времени. Изменения колоссальны: ей по силам не только сблизить, а даже совместить несколько миров. Это не просто исказит баланс Вселенной. С высокой вероятностью, это разрушит твой мир, и не только его.
– Смешно. И что вы с этим намерены делать?
– Маруся Светина не знает о своей способности, все искажения она вызывает непроизвольно в периоды душевных волнений. До недавнего времени нам удавалось экранировать её, однако по мере развития её способности наше оборудование перестало справляться. Всё, что осталось – беречь её от грустных мыслей и депрессий.
– Так вот откуда такая прыть во всех областях? – догадался я. – Вы занимали её всю жизнь, не давали скучать, и тем самым натренировали во всех возможных областях?
– Практически да. И, тем не менее, наши расчёты дали сбой: прибыв сюда, она проигнорировала все заготовленные нами варианты активностей. Собранная вами группа – настоящий подарок судьбы, – Мила умолкла и выжидающе воззрилась на меня.
– Или заготовка от конкурентов. Дай угадаю: твоё ведомство – как там его – не может просто взять и радикально решить
Я закончил свою длинную речь и откинулся на спинку стула.
Цель, как мне казалось, была достигнута: своей железной логикой я должен был заставить Милу прекратить, наконец, фарс и признать, что я раскусил её, а всё сказанное – не более чем розыгрыш.
– Видишь ли, – Мила невозмутимо пустилась в объяснения, – есть много такого, о чём я пока не успела рассказать. Во-первых, мы бы никогда не стали убивать Пионера: его смерть неизбежно вызвала бы непредсказуемые последствия, и такой печальный опыт уже есть. Если же её изолировать – она может погрузиться в депрессию, и как раз это грозит неприятностями. По той же причине мы не можем раскрыть ей всех карт, как обычно это делаем Пионерам. Мы всё ещё не определились окончательно с кругом доступных ей миров. Некоторые подозревают, что это все обитаемые планеты и не только. В таких условиях её целенаправленные опыты опасны. А если она и вправду научится использовать свою силу – станет обладательницей слишком больших возможностей. Ты вот сказал, что катаклизмов не случилось – так это только на Земле! Мы же видим несколько другую картину, поэтому и обеспокоены так сильно. Сегодня лучшее, что мы можем, – поддерживать хрупкое равновесие. К тому же – и это тоже очень существенный фактор – её очень близко курирует… ещё кое-кто, и у нас попросту связаны руки.
– Ангелы?
– Ангелы. Тебя инструктировал Орден?
– Так точно.
– А кто такие Орден ты знаешь?
– В смысле?
– В смысле что они не люди.
“Та-ак!..”
– Не люди? А кто же?
– Вампиры, – Мила улыбнулась наимилейшим образом, типа, вот и живи теперь с этим. Впрочем, то ли от нервов, то ли от обилия информации, то ли от того, что мой привычный реальный мир пытались превратить с непонятное фэнтези, я даже захихикал и саркастически переспросил:
– Хочешь сказать, что они спят в гробах и кусают девок в шею по ночам?
– Ну не совсем, конечно, – Мила подстроила свой голос под мой, повторив интонацию, – Такие вампиры называются “Высшими”, и формально они вполне живые существа, магические мутанты. Игнат Изюмов, который только что здесь был, вон даже днём при солнечном свете ходит по улице. А кровь им вообще, можно сказать, нельзя: они от неё впадают в безумие и становятся монстрами.
– ИГНАТ?
– Игнат, – пожала плечами Мила, и тут же переключилась, – Кстати, раз уж на то пошло, то правильно говорить не “эльфийка”, а “эльфка”.
И она, откинув волосы, отогнула пальчиком своё ухо.
«Японский городовой!» – про себя заорал я и аж подскочил со стула. Ухо было остреньким. Не таким, как рисуют в компьютерных играх, конечно. Там уши эльфов больше напоминают антенны. А здесь – обычное такое маленькое аккуратное ушко. Только остренькое.
– Теперь веришь?
Горжусь – я нашёлся с ответом:
– Пластическая операция ещё ничего не доказывает.
– Ну, ладно, – сказала Мила, поднимаясь с места, – Как знаешь. В конце концов, вера мало что решает, когда факты уже лупят по голове арматурой. Пока.