Марионетка
Шрифт:
После того как вечером в компании Леоша он встретился с хитрым эламским рунным жрецом кофейне Эренлера, баронета окончательно придавило депрессией. Эламит положительно отнесся к встрече, но сообщил Лоренцу, что рыжебородых гномов в его владениях вот уже лет десять как не появлялось. Таким образом, обрывалась последняя ниточка расследования, которая оставалась у баронета. И все, что ему оставалось, это возвращаться с пустыми руками в свои апартаменты…
Дождь шел уже пару часов. Мерзкий надоедливый, словно осенью в Таирбурге. Он не дарил прохлады, он него стало еще душнее,
— Вы бы, Лоренц, джин с тоником не игнорировали. Это хорошая привычка для здешних мест. От малярии спасает, — сказал Сударшан.
Баронет вздохнул и пригубил противное горькое пойло. Как Мариэль Беккер только может пить эту гадость литрами, подумал баронет…
— Да не расстраивайтесь вы так. Майор отходчив. Через пару дней он успокоится.
— Сударшан, я расстроен, потому, что он прав, — Лоренц выдохнул и опрокинул в себя весь стакан залпом.
— Вооо… Так и надо, Лоренц-джи, как лекарство.
Лекарство не очень помогло. Видимо доза была недостаточна, и баронет взял следующий стакан.
Нет, в самом деле, прав был майор. Прав во всем. Особенно в том, что Лоренцу надо собирать вещички и отправляться обратно в Таир. Увольняться из тайной полиции и тихо растить ячмень где-нибудь в деревне…
Он крикнул слугу и тот принес еще выпивки. Сударшан убедившись, что молодой таирец идет правильной дорогой к нирване откланялся и удалился. Через полчаса интенсивной алкотерапии баронет с трудом встал на непослушные ноги и поднялся по лестнице наверх. На его стук Асанте открыла сразу.
— Ого! Лоренц, не ожидала от тебя такого! Ты на ногах плохо держишься.
— Это побочные эффекты от лечения. Сударшан не предупредил… — язык баронета заплетался. Тут его затошнило, и он бросился к стоявшей у зеркала в прихожей древней вазе.
— И много ты выпил? — Асанте брезгливо посмотрела на оскверненный антиквариат.
— Пять стаканов джина с тоником… — баронет утер рукавом рот.
На пятом или шестом, Лоренц уже немного запутался в количестве и достиг того состояния когда маги начинают сниться бывшим, непроизвольно оживлять мебель и просто плохо себя вести. Бывших у баронета не было, но идея оказаться в обществе девушки заняла центральное место в голове. Гениальные мысли всплывали из глубин подсознания, одна другой лучше.
— Мда… Лоренц, тебе говорили, что ты пить не умеешь?
— Нет, прецедентов не было. — Лоренц сполз по стене на пол.
— Поня-я-ятно… протянула девушка, — Надеюсь, ты не будешь домогаться? У тебя ничего не получится, даже если я не буду сопротивляться, а потом будет стыдно.
— Нет, у меня и в мыслях не было, — нагло соврал Лоренц и тут же смутился, — Я хотел на тебе новое заклятье попробовать. Я тут такое придумал!
— Нет, завтра, когда протрезвеешь, поговорим. А сейчас никакой магии. Иди спать. Хотя как ты дойдешь… Слуг позвать? — спросила сама себя вслух Асанте, глядя на отключившегося Лоренца.
Но вместо этого она по некотором размышлении растолкала
— Это становится традицией. Интересно, получится ли подобрать подходящую дозу, что бы он прекратил стесняться, но сохранил функциональность — проворчала Асанте себе под нос.
Она уселась за стол и начала перерисовывать эскиз для портрета святого Петера. Идея сделать пару к иконе Орели пришла ей в голову давно. В последние дни ее ненависть к Создателю несколько поутихла. Тем более, что его воплощение на земле, покойный оберст фон Краузе, был ни в чем не виноват, а в итоге пострадал даже больше, чем сама Асанте.
Посапывающий и пускающий слюни на софе Лоренц странным образом ее успокаивал. Даже Вильгельм относился к ней с опаской. Но от баронета она почему-то не чувствовала страха.
Лоренц проснулся ближе к рассвету. Пьяные сны были полны видений о Гильгамеше и далеком прошлом. Баронета тошнило, голова кружилась. Когда он понял, где находится, ему стало стыдно. Он применил заклинание темновидения, чтобы не шуметь и выскользнул из обиталища Асанте, притворив за собой дверь. Только после этого он позволил себе проявить эмоции — стукнул кулаком по стене, пробормотал: «Какой позор… Никогда больше!» и побрел к себе.
Там он перекусил фруктами, и, обхватив голову, сел за стол, бубня под нос обезболивающие заклинания. Когда в мысли немного прояснилось, он достал из кармана кинжал и начал вглядываться в него. Среди прочего, во время пьянки его посетила идея еще раз воспользоваться памятью древнего лугаля Лагаша, чтобы подучиться боевой магии. Как показал опыт, это был гораздо более быстрый способ, чем чтение пособий.
— Как же тебя включить… — Лоренц вертел в руке кинжал.
Он пару раз провел рукой по лезвию, применяя стандартные активирующие чары, потом несколько раз прочитал вслух призыв молнии на эме-гир. Но без успеха. Разочарованный баронет разделся и лег досыпать. И тут-то выяснилось, что его усилия не пропали втуне.
Он стоял на террасе, на вершине зиккурата в центре Лагаша. Свет полной луны окрасил город в оттенки серого. Перед ним мерцали багровым линии какого-то неимоверно сложного начертания на каменных плитах пола. По краям стояло шесть фигур в нарядных туниках и халатах — маги-ассистенты для проведения ритуала.
Я снова старик, машинально отметил Лоренц.
— Лугаль, может быть не стоит тратить впустую ману? Ты уже второй десяток лет безуспешно пытаешься вернуть госпожу страха из небытия, — голос был знаком. А когда Гильгамеш повернул голову, что бы ответить, Лоренц увидел Эанатума в тяжелом литом бронзовом панцире с копьем и большим, в полный рост, щитом.
— Стоит, энши, — голос Многопивидавшего противно скрипел, — Она не могла умереть окончательной смертью. Ты же знаешь, ее душа была освобождена от оков смертной плоти. Новое вместилище ждало ее на случай неудачи в бою с Разрушительницей… Даже если она была убита, даже если эта связь с запасным телом была разрушена, она все равно где-то здесь! Ее душа не могла обрести посмертие, я найду ее!
— А стоит ли? Она воскреснет бессмертным личом, не имеющим с прежней госпожой ничего общего, кроме имени… — Эанатум был настроен скептически.