Мария Стюарт

Грэм Родерик

Дю Крок последовал за лордами из Эдинбурга и после долгого препирательства убедил Мортона признать, что для почетного отступления достаточно выдачи Босуэлла. Когда он изложил свой план Марии, она гневно ответила, что лорды изменнически отвергают соглашение, подписанное в Айнсли Таверн, а их владетельные права на земли были ранее подтверждены только благодаря Босуэллу. Мария попросила дю Крока передать лордам, что простит каждого, кто попросит об этом, однако недвусмысленно отвергла предложение Мортона. Дю Крок отметил, что армия Босуэлла была лучше организована, «ведь командовал ею один человек, с другой же стороны было слишком много военачальников, вечно несогласных друг с другом», и заключил: «Я простился с королевой и отбыл со слезами на глазах». Он также отметил, что королева располнела, так как была беременна ребенком Босуэлла, который стал бы наследником престола в том случае, если бы что-то случилось с принцем Яковом. Граф Гленкайрн встретил предложение Марии презрением и повторил требование к Босуэллу сдаться. Поняв, что не способен добиться

перемирия, дю Крок вернулся в Эдинбург, а обе стороны продолжали стоять друг против друга в мареве летней жары.

В одиннадцать часов солнце стояло уже высоко и жара усилилась. Лорды могли лишь пить воду из реки Эск, но люди Босуэлла имели при себе изрядный запас vins et viandes [81] и, нарушив строй, принялись утолять голод и жажду. Воздействие вина и жары заставило около трехсот из них ускакать обратно в Данбар по причине головной боли.

Лорд Киркалди из Грэнджа явился с белым флагом и официально потребовал, чтобы Босуэлл сдался. Прежде чем Мария успела открыть рот, Босуэлл приказал аркебузиру стрелять — невзирая на цвет флага, — но королева отменила его приказ. Затем Босуэлл выехал вперед на своем вороном боевом коне и предложил уладить дело поединком, вопросив лордов: «Какой ушерб я нанес?» Лорды немедленно назначили своим представителем Грэнджа, но Мария, выказав познания в рыцарских правилах, отвергла его как недостаточно высокородного, чтобы сражаться с Босуэллом. Тогда вызвался лэрд Таллбардина, однако его отвергли по той же причине, хотя он обиженно объявил, что его кровь столь же благородна, что и кровь Босуэлла. И Грэндж, и Таллбардин немедленно стали злейшими врагами Босуэлла.

81

Здесь: снедь (фр.).

Фарс детского позерства продолжался; теперь Босуэлл назвал Мортона в качестве подходящего противника. Это допускалось рыцарским кодексом, однако было непрактично, поскольку Мортон был на пятнадцать лет старше Босуэлла и не имел опыта личного участия в поединках. Босуэлл же был опытным бойцом, искусно владел мечом и в поединках убил нескольких противников. Поэтому заменить Мортона немедленно вызвался молодой лорд Линдси. Мортон дал Линдси свой собственный меч. То был двуручный меч шести футов в длину, принадлежавший отцу Мортона, совершенно неподъемный и неудобный для поединка, однако Линдси его принял — он вряд ли мог отказаться — снял доспехи, помолился о божественном заступничестве, а затем, вновь вооружившись, вскочил на коня; у его пояса болтался гигантский меч. Юному лорду, несомненно, предстояло умереть.

Удивительно, но Мария не пожелала, чтобы Босуэлл сражался за нее, и запретила поединок. Мелвилл из Хэлхилла сообщает, что затем королева вновь обратилась к Грэнджу, предложив выдать Босуэлла в обмен на подчинение ей лордов. Как часто бывает с Мелвиллом, невозможно утверждать, было ли это правдой. Однако Босуэлл увидел, что его армия постепенно рассеивается, и рекомендовал Марии отступить к Данбару, чтобы собрать дополнительные войска. Мария же верила обещанию лордов подчиниться ей, она также предварительно переговорила с обещавшими ей свою верность Летингтоном и Атоллом. Теперь она попросила о гарантиях безопасности для Босуэлла, но Грэндж ответил, что не имеет полномочий принимать такое решение. Тем не менее он заверил Босуэлла, что приложит все усилия, чтобы графа не преследовали, и Мария решила сдаться лордам в том случае, если они пообещают провести еще один суд над Босуэллом в парламенте.

На глазах у обеих армий Босуэлл и Мария обнялись, клянясь друг другу в верности. Босуэлл, любивший извлекать из рукава козырную карту, отдал Марии свою копию Крейгмилларского соглашения с подписями Летингтона, Аргайла, Хантли и Балфура, также компрометирующую Мортона. Босуэлл держал копию при себе на тот случай, если бы его схватили и обвинили в том, что, организуя убийство Дарнли, он действовал в одиночку. Затем он и Мария расстались; она в последний раз смотрела на него, пока его лошадь галопом неслась к Данбару.

Оставшуюся часть истории можно рассказать в двух словах. Босуэлл не смог собрать новую армию в Шотландии и отплыл во Францию, однако его корабль был захвачен датскими пиратами. Графа продали датскому королю Фредерику II. Канцлер Фредерика Эрик Розенкранц был кузеном Анны Трондсен, преследовавшей Босуэлла по всей Европе за нарушение обещания жениться. Теперь граф предстал перед правосудием. Сначала условия его заключения были достаточно мягкими, несмотря на то, что сильно компрометировали Данию. Ни Англия, ни Франция не желали выдачи графа, а выслать его в Шотландию означало проявить враждебность к королеве Марии. Босуэлла окружало множество заговоров, и в конце концов Розенкранц одной леденящей кровь фразой рекомендовал Фредерику отправить его туда, «где люди о нем забудут». Этим местом оказался замок Дразхольм, где графа приковали цепью в донжоне, обрекая его на темноту и одиночество. Человек, проведший жизнь в седле на холмах Пограничного края, умер, «лишившись ума», в апреле 1578 года, почти одиннадцать лет спустя после несостоявшегося сражения при Карберри-Хилл.

В Карберри «со стороны королевы выступил человек с длинной пикой, которую он опустил перед всадниками противной стороны в знак того,

что победа осталась за ними». Принять сдачу королевы послали Грэнджа; тот подъехал и поцеловал ей руку. Она обратилась к нему довольно официально: «Лэрд Грэнджа, я вверяю себя вам на условиях, которые вы изложили мне от имени лордов». Подчинившись минутному побуждению, Мария немедленно оттолкнула от себя Мортона — подъехав к нему верхом в сопровождении верной Мэри Сетон, она спросила: «Как же так, милорд Мортон? Мне говорят, что все это совершается ради того, чтобы совершить правосудие в отношении убийц короля. Мне также говорят, что вы — один из их главарей». Высокомерие Гизов сослужило ей плохую службу.

Мария ожидала, что ее приветствуют раскаявшиеся лорды, пусть и не преклонившие колени, но, по крайней мере, готовые просить прощение, которое она затем милостиво даровала бы. Вместо этого мятежные дворяне встретили ее достаточно почтительно, а вот простолюдины восклицали: «На костер убийцу! На костер шлюху!» Грэндж и другие заставили толпу замолчать, раздавая удары мечом плашмя направо и налево.

Испытания Марии начались после того, как от нее отделили служанок, а затем отвезли в Эдинбург, причем перед ней везли знамя, изображавшее смерть Дарнли. Вскоре стало ясно, что она теперь пленница: ведь ее отвезли не в Холируд, а в дом, принадлежавший провосту сэру Саймону Престону. То было старое полуразвалившееся здание, именовавшееся из-за узкой лестницы Блэк Тёрнпайк [82] , и находилось оно на углу нынешнего Хантер-сквер и Хай-стрит. Когда Мария прибыла туда около полуночи, лордам подали ужин и они пригласили ее присоединиться к ним. Это было полное нарушение этикета, возмутившее Марию. Она ответила, что ей уже дали довольно пищи и теперь, в ее нынешнем состоянии, она нуждается лишь в отдыхе. То была обманчивая бравада, ведь Мария боялась за свое будущее, однако лорды, тоже проведшие долгий день в седле, лишь пожали плечами, когда слуга вернулся с отказом королевы разделить с ними трапезу. Марию бесцеремонно поместили в комнату размером тринадцать квадратных футов и восьми футов в высоту, в которой находилась только узкая кровать. Все еще пытаясь сохранить остатки королевского достоинства, она ждала появления служанок, которые помогли бы ей раздеться, но вместо этого на посту за дверью разместились вооруженные охранники. Было уже за полночь, а Мария последний раз ела на рассвете, в Сетоне. На ней по-прежнему была одежда, в которой она появилась при Карберри, покрытая пылью, — а она всегда была внимательна к своей внешности, она была совершенно одна и не знала, как долго ей придется находиться в таких условиях. Впервые в жизни ей пришлось провести ночь одной. Когда она была ребенком, при ней всегда находилась няня, а начиная с подросткового возраста в комнате Марии всегда спала фрейлина. Она переодевалась по нескольку раз за день, а слуги всегда находились на расстоянии окрика. Теперь же она приобрела новый опыт, чрезвычайно неприятный для женщины ее ранга. И этот опыт был не последним.

82

Винтовая лестница (шотл.).

Марии позволили написать письмо Грэнджу с жалобами на свое плачевное положение, но даже это означало для нее еще больший позор. Она, Мария, королева Шотландии, должна была лично обратиться к стражнику, без посредства придворного слуги, и попросить принести письменные принадлежног сти, которые обычно хранились под рукой, а затем написать письмо под его присмотром. Ответ пришел подозрительно быстро, вероятно, Грэндж так и не получил письма королевы. Грэндж сообщал, что ее верные дворяне, опасаясь, как бы она не причинила себе вреда, вынуждены были держать ее под постоянным присмотром и не смели отдать ей ключ от комнаты. Королеву одолела усталость, и она, все еще одетая, прилегла на кровать, где могла слышать болтовню своих стражников. Но упоминание о ее возможной смерти пробудило в ней подозрение, что, если она заснет, наложенная на ее лицо подушка даст мятежным лордам возможность сказать: она отравилась или как-то иначе покончила с собой, впав в отчаяние после расставания со своим мужем-убийцей. В конце концов, Мария знала, что некоторые из ее тюремщиков участвовали в убийстве Дарнли, поэтому, несмотря на то, что была совершенно измучена, боялась заснуть.

К утру Мария с ума сходила от необъяснимого страха, который только усилился за ночь. Окно комнаты выходило на Хай-стрит, и под ним разместили плакат с описанием убийства Дарнли, так что эдинбургской толпе было легко определить, где находится их королева-шлюха. Из толпы кричали, требуя, чтобы она появилась перед ними. Мария крикнула из окна, что ее держат в заключении ее собственные подданные, а толпа ответила свистом и выкриками: «Шлюха! Изменница! Убийца!» Тогда от недостатка сна, страха и бессилия, совершенно потеряв способность соображать, Мария распустила свои грязные и спутанные волосы, так что «они свисали с плеч», и обнажилась до пояса, открыв грудь взглядам толпы, теперь откровенно наслаждавшейся зрелищем ее помешательства. Мария увидела, что по Хай-стрит едет направляющийся на заседание совета Летингтон, и обратилась к нему, однако тот «надвинул шляпу на глаза и сделал вид, что не видел и не слышал ее величества». Толпа разозлилась и стала кидать находившиеся под рукой небезобидные булыжники, требуя принести лестницу, однако мудрые стражники оттащили королеву от окна, дали ей немного хлеба и воды.