Марк Агриппа
Шрифт:
— Гадать, в какой всё конфигурации начнётся, сейчас бесполезно, да и неважно это на самом деле. Просто надо готовиться победить кого угодно. Это вполне реально, и я знаю, как это сделать. Не знаю другого, как сделать так, чтобы после уже НАШЕЙ смерти всё не развалилось. Одна надежда, на этих…
Германик посмотрел через окно на уходящую колонну подростков. Где-то среди них был и Луций Випсаниан, один из сыновей Марка Агриппы и сыновья окрестных вождей, взятые в заложники.
— С этим обучением Гай Меценат здорово придумал, хоть я и не сразу задумку оценил. Сакральный язык, сакральные знания, это действительно может их сплотить в монолит. У этих ребят не будет
С книгами на изначальном получилась довольно интересная история. Гай Меценат раздобыл где-то кельтского друида, самого настоящего гипнотизёра. Теперь процедура надиктовывания происходила следующим образом — Германик начинал диктовать очередной текст, и погружался в сон не прерывая рассказа, а пара специально обученных стенографистов вели дублированную запись. Теперь работа у Феномена не прерывалась даже ночью.
Луций Агенобарб подвёл в Сенате итоги года. Германия по Одер стала Сенатской провинцией, в Нашем море [8] не было зафиксированно ни одного случая пиратства, в Риме полным ходом идёт реконструкция, непобедимые легионы встали в Индии и на Волге, и это всего за один год. Результаты были признаны впечатляющими, все магистраты получили благодарность Сената, в том числе и Маробод с Комосиком. Их на следующий год избрали трибуном и консулом, при чём Комосик назначался консулом на весь срок посольства в Ханьскую Империю, которое ему и предстояло возглавить.
8
Mare Nostrum (лат.— название Средиземного моря у древних римлян.
— Нет, мы своих этому даже учить не будем, строем воевать им не придётся. Это уже сейчас невозможно, хотя на вооружении всего лишь дробовики. Вот сам представь, гражданская война и пошёл легион на легион. Если как раньше когортами в плотном строю — взаимоуничтожение гарантировано.
Марк Агриппа, Публий Вар и Германик обсуждали программу обучения суворовцев.
— Ты ведь говорил с Луцием, сам рассказывал — опытные легионеры блевали.
Вар кивнул.
— Я с тем центурионом сам успел пообщаться. Он говорит — до сих пор от воспоминаний подташнивает. Да, легион на легион… Такого даже представлять не хочется.
— Вот. А пулемётная рота, окопавшаяся на подходящей высотке, вон, хоть на Мамаевом кургане, так перемелет ВСЕ легионы. Лишь бы воды и патронов хватило.
Помолчали. Видимо каждый представил себе эту картину. Тяжело вздохнув, нарушил молчание Агриппа.
— Рота — это центурия?
— В общем да, но пулемётная меньше. А поставь пулемёты на обычные конные тачанки, так эта рота сама охотником станет. Наших ребят нужно учить совсем другому. Прежде, чем давать им в руки такую мощь, из них надо воспитать людей совсем нового типа. Этим прежде всего и надо озаботиться.
Агриппа опять вздохнул.
— И когда эти пулемёты появятся?
Германик неопределённо пожал плечами.
— Лет через десять. Чуть раньше, чуть позже, ты ещё постреляешь.
Вар усмехнулся.
— Надеюсь, Друз успеет душу отвести. А летающие корабли?
— Смотря какие. Воздушный шар можем хоть сейчас сделать. Подниматься будет, но летать только ветру, разве что на верёвке — за степью наблюдать. Дирижабль тоже лет через десять, плюс-минус, а приемлимо надёжные самолёты где-то двадцать. Очень многое зависит от талантов здешних учёных,
Германик виновато улыбнулся Агриппе.
— Уверен, что тебе понравится. Утром здесь взлетели — вечером уже в Риме.
Агриппа третий раз вздохнул.
— В Риме и с пулемётами. Ты прав, детей надо воспитывать совсем по другому.
— Римляне на севере, на западе и на юге, а с востока непроходимые горы. Мы даже сбежать не сможем.
Фраат Пятый, царь Парфии, вернувшись из Марцеллы-Месопотамики объявил новой целью похода Самарканд. Кто-то робко попытался возразить.
— Скажите спасибо, что нам хоть это разрешили. Самарканд они и сами могли захватить, никуда бы он не делся. Вы все уже слышали о новом оружии римлян, я специально для этого брал с собой ваших доверенных людей.
Вожди знали. Демоновы ромеи теперь были, вместо и так достаточно убойных пиллумов, вооружены индивидуальными переносными огнебоями. Теперь шансов никаких, даже если их посреди пустыни застанешь, как когда-то армии Красса и Антония.
— Самарканд это подарок, и вы должны это ценить. Нас не только захватывают, хоть и могли бы давно, но и делают подарки. И мы исполним уговор с Друзом Германиком. Ослушавшиеся будут казнены по римским законам, вы все о них отлично знаете. Да, узбеки хорошие воины, но и мы не хуже, к тому же мы идём не с пустыми руками.
Друз подарил Гвардейскому Легату десять пушек и тысячу снарядов, после того, как Шатругна похвалил его умение биться фальксом [9] . Уважительно похвалил, сказал, что в настоящем бою шансы были бы равны, Друз впечатлился.
— У нас есть всё, чтобы одержать быструю и убедительную победу. Выходим в начале марта из Александрии-Арианы [10] .
— Нет, с Партией мы не поторопились, пусть люди привыкают к мысли, что ими правит Партия и это правильно. Потому и создать её из кого-то другого, в тот момент было невозможно, только правящий класс. Но нужную закладку мы сделали сразу.
9
длинный режущий и колющий меч у даков
10
Герат - город на северо-западе Афганистана
— Ты имеешь в виду своих сыновей?
Переспросил Вар, подключившегося к беседе Мецената.
— Именно! Ты схватываешь всё на лету, совсем взрослый стал. Вот и представь Партию, в которую уже очень скоро вольются почти тридцать тысяч НАШИХ детей. Через десять лет они будут готовы занять ВСЕ магистраты, про армию вы уже говорили, там так много людей не понадобится. Это силища, сынок!
Меценат троллил Вара постоянно, поэтому ехидный тон он пропустил мимо ушей.
— В армии, при таких условиях, тысяч десять, больше точно не надо. Надо же всего два легиона…
— Правильно. Ещё тысяч десять во флот, остальные в магистраты и производство. Нам нужны учёные-исследователи и современные инженеры, и именно этому надо ребят учить. Пора разделять Римский Университет, к счастью для вас, я это учёл и уже подготовился.
Это была новость даже для Марка Агриппы.
— Ты не торопишься, Гай?
— А сколько мне осталось? Вот и я не знаю, может, как раз год. Народ я отобрал, с Гигином договорился.
— Плакал поди?
— Ты не поверишь, но нет. Такой пройдоха стал.