Марка страны Гонделупы (иллюстрации Клементьевой К.А.)
Шрифт:
Вовка же на секунду умолк, а затем продолжал с прежним воодушевлением:
– И ещё вам передаю пламенный привет от первого класса «А»…
Однако дальше что-то не получалось, и Вовка, нимало не смутившись, сказал:
– Ну вот, а теперь я буду просто так!
Пусть не было всего того, о чём он мечтал по дороге в школу. Пусть они сидели не в самой пионерской комнате, а лишь возле неё. Пусть не было и стола с красной скатертью. (Подумаешь, важность! Нельзя, что ли, поговорить и без стола?)
Но всё же это было самое
– Теперь можно идти? – спросил Вовка, когда по всем признакам было ясно, что его первое заседание закончилось. – Ещё надо Кирилку искать…
– А чего его искать? – удивился Серёжа. – Сам найдётся…
Вовка покачал головой и с непонятным восторгом воскликнул:
– Сам не найдётся. Наверно, всё из-за пяти рублей… Совсем сгинул!
– Ох, мальчики! – простонала Зина. – Или я уже совершенно дура и ничего не понимаю, или вы что-то скрываете. Ну, выкладывай начистоту: что у вас там вышло с деньгами?
– Ничего не вышло! Кирилка забыл взять в гастрономе сдачу, а теперь до смерти боится тётки… Вот и всё! – уже издали крикнул Вовка. Быстро-быстро топая валенками, он сбежал по лестнице, теперь уже прыгая сразу через четыре ступеньки.
Вскоре Серёжа и Зина услыхали, как за ним хлопнула входная дверь.
– Хороший парнишка! – помолчав, сказала Зина.
– Ничего себе, – снисходительно согласился Серёжа. Но тут же, спохватившись, как бы не перехвалить, прибавил: – Только дерётся как чёрт! И очень горластый… А так ничего себе!..
На школьном дворе Вовка увидел Лёву Михайлова. Очевидно, он тоже шёл в пионерскую комнату, куда им всем троим велела явиться старшая пионервожатая Зина.
Вид у Лёвы был пасмурный, а шёл он медленно, опустив голову и нахмурив брови. Поравнявшись с Вовкой, Лёва искоса глянул на него, узнал и отвернулся.
И Вовка со злорадством понял, как Лёве не хочется сейчас на четвёртый этаж и как он боится предстоящего разговора с Зиной…
В такой денёк, как сегодня, ничто не могло удивить Вовку. Даже если бы кто-нибудь крикнул сейчас, скажем, с заводской трубы: «Вовка, Вовка, полезай сюда!» – Вовка, ничуть не удивившись, полез бы на трубу.
И поэтому он ни капельки не удивился, когда ехавший мимо автобус вдруг остановился посреди улицы и из открытой двери раздался отчаянный вопль Пети:
– Вова! Вовка, полезай сюда!
И Вовка ничуть не удивился, когда из тех же открытых автобусных дверей протянулась чья-то рука и втащила его в машину. Его не удивило и то, что в автобусе оказался не только Петя, но и Петина мама и новый их знакомый в удивительных меховых сапогах и в шапке с длинными ушами.
И
– Понимаешь, нашёлся… Только что нашёлся! Он на вокзале. Звонили из милиции…
Вовка и этому не удивился.
Нет, в такой денёк, как сегодняшний, разве что-нибудь могло его удивить?
Глава двадцать седьмая
Встреча на шоссе
А Кирилка тем временем снова шагал по шоссе. Только теперь уже не на вокзал, а обратно в посёлок. И снова рядом с ним трусил щенок Тяпа, весёлый, жизнерадостный, забывший про свои обиды и даже про разбитый при падении нос.
Они только что встретились, эти два участника северной экспедиции, и оба, счастливые встречей, торопились обратно в посёлок.
– Понимаешь, Тяпа, – тихонько шептал Кирилка, то и дело поглядывая на щенка, – я только увидел часы и сразу про всё вспомнил… Всё-всё сразу. И тогда я сразу побежал к двери, потом по платформе к забору. И как раз увидел тебя за калиткой… Ты молодец, Тяпа, что меня ждал!
В ответ на эти слова Тяпа подпрыгнул чуть ли не на метр и, взвизгнув, на лету поцеловал Кирилку куда-то в шарф.
– И как я мог забыть? – словно удивляясь самому себе, говорил Кирилка. – Как я мог забыть? Честное слово, Тяпа, я раньше про всё помнил!
Он вопросительно взглянул на щенка и по привычке вздохнул.
А Тяпа просто волчком крутился вокруг Кирилкиных ног. Ах, если бы он мог говорить! Уж он бы сказал Кирилке, как он счастлив, что закончилось их полярное путешествие и что они наконец идут домой, где его, Тяпу, ждёт что-нибудь вкусное, вроде вчерашнего борща с костями!
– Помни, Тяпа, – продолжал Кирилка, – если дрались вместе – значит, нужно вместе в пионерскую комнату. Идём скорее, а то Вовке отвечать за меня придётся…
И они оба ускорили шаги.
А тяжёлый солнечный шар уже медленно падал вниз, и розовый дождь его косых лучей лился на землю.
И на высокую заводскую трубу, которая казалась совсем близкой, но была ещё очень далеко, струился этот тёплый розовый ливень.
И на пустое шоссе, ровное и прямое, как линейка, падали розовые капли заката.
И даже голубой автобус, который мчался из посёлка к вокзалу, был весь обрызган этими закатными лучами и казался какого-то сказочного, сиреневого цвета. Он мчался, грузно разбрасывая на шоссе лужи и оглашая воздух хриплыми гудками.
Пропуская машину, мальчик и щенок посторонились, но брызгами их всё же обдало с ног до головы.
– Ух! – Кирилка погрозил автобусу кулаком. – Я тебе, тогда увидишь!
А Тяпа вслед громко залаял.
Потом они пошли дальше. Кирилка вынул из кармана маленький бронзовый кружок, повертел в руке и вздохнул: – Вот наша копейка! Только одна – больше нет… А если б таких было побольше, мы бы сели с тобой в автобус. Ты устал, Тяпочка? Скажи по правде. Очень?