Маркиз де Карабас
Шрифт:
У Кантэна был ответ, который развеял бы все ее подозрения. Но он вовремя сдержался, представив себе, как она, в свою очередь, делится услышанным с Констаном. Он понимал, что Констан, движимый непримиримой враждебностью, без колебаний использует против него полученные таким образом сведения, даже сознавая, что тем самым вносит свою лепту в крах дела реставрации монархии. Констан предупредит Корматена, и, десять против одного, что те, кто предал Пюизе, уничтожат Кантэна, прежде чем ему удастся осуществить задуманную
Ему любой ценой необходимо держать свои намерения в тайне, пока он не отыщет Тэнтеньяка.
— Куда я отправляюсь — не суть как важно. Не думаете же вы, что я буду спокойно сидеть в Шавере и ждать повторения вчерашнего набега!
— Но вы говорили о делах.
— Естественно. Я и не буду предаваться праздности. Надо все довести до конца и потом спокойно пользоваться тем, что мне принадлежит по праву.
— Если вы не решаетесь рассказать мне, что это за дела, нам не о чем говорить до тех пор, пока они не завершатся.
И Жермена взяла со стола хлыст и перчатки.
— Если только вы не желаете поздравить меня со вчерашним избавлением.
— Существуют вещи, Кантэн, высказывать которые нет необходимости, — ее лицо стало серьезным, почти грустным. — Я буду ждать от вас вестей... вскоре.
И она протянула ему руку.
Кантэн резким, порывистым движением оттолкнул руку Жермены и схватил девушку в объятия.
— Хоть немного веры, Жермена! — умоляюще проговорил он. — Хоть немного веры! Что значит без нее любовь?!
— Ничего, Кантэн, я знаю, — се глаза были печальны. — Вы должны пробудить ее во мне.
— Очень хорошо, — он выпустил Жермену из объятий, вздохнул, и лицо его снова затуманилось. — Я надеюсь представить вам противоядие.
Видя, что она направляется к выходу, Кантэн поспешил открыть перед нею дверь. Когда он помог Жермене сесть в седло, она снова заговорила, но лишь для того, чтобы еще раз повторить:
— Я буду надеяться... я буду молиться... вскоре получить от вас какие-нибудь вести.
Кантэн смотрел ей вслед, пока тополя аллеи не скрыли ее из виду, затем с унынием в сердце пошел готовиться к отъезду.
Глава VIII
ЛА ПРЕВАЛЕ
Через день после описанных в предыдущей главе событий, в полдень, усталый Кантэн въехал в лес Ла Нуэ, где его немедленно остановили двое, выросших словно из-под земли, шуанов.
Кантэн заявил, что он — эмиссар графа Жозефа и что ему надо видеть шевалье де Тэнтеньяка.
— Его здесь нет.
— А где он?
— Мы проводим вас к тому, кто ответит на ваш вопрос, — тон говорившего слегка обнадежил Кантэна. — Сойдите с коня.
Ему завязали глаза, и один из шуанов пешком повел его на довольно значительное расстояние, второй, ведя коня под уздцы, следовал
Когда ему, наконец, сняли повязку с глаз, он обнаружил, что находится на той самой просторной вырубке, куда его впервые привели Корматен и Тэнтеньяк. Кантэн увидел там сборище человек в триста: кто готовил пищу, кто возился с оружием и снаряжением, а кто и просто бездельничал. Немного поодаль, на краю вырубки, несколько десятков облезлых бретонских пони щипали скудную траву.
В низком дверном проеме хижины углежога стоял невысокий человек в гусарском доломане с белыми кантами; его блестящие темные глаза пристально наблюдали за новоприбывшими. Но вот он узнал Кантэна и, повелительным взмахом руки отпустив его провожатых, легкой походкой поспешил ему навстречу. Это был Сен-Режан.
— Господин де Шавере! Сам Бог хранит вас!
— Верно замечено, — сказал Кантэн, здороваясь с Сен-Режаном. — Я разыскиваю шевалье де Тэнтеньяка.
Темные глаза сверкнули на смуглом лукавом лице, испещренном морщинами, словно иссохшее яблоко.
— Черт возьми, сударь, чтобы найти его, вам потребуется перебраться за море. Шевалье в Англии с графом Жозефом.
— Когда он уехал?
— Да уже с месяц.
Ответ разбил надежду, с которой был задан вопрос.
— Значит, он уехал слишком рано.
И Кантэн в нескольких словах рассказал Сен-Режану о предательстве, которое готовит в Ренне Корматен.
Веселость слетела с лица шуана. Он фамильярно схватил Кантэна за руку и потянул его в хижину.
— Жорж должен услышать ваш рассказ.
В маленькой грязной каморке спал Кадудаль. Разбуженный криком Сен-Режана, он с ворчанием сел и инстинктивно потянулся за мушкетом.
— Что за дьявол?
— Друг. Господин де Шавере.
— Вот чума! Зачем так кричать? Я думал — «синие».
Он с усилием поднялся на ноги.
— Подходящий прием, Кадудаль. Я — гонец дурных вестей. Но прежде чем я начну, дайте мне смочить горло. У вас найдется что-нибудь выпить?
— Сидр, — Сен-Режан вышел наполнить кружку из бочки, что стояла рядом с хижиной. — Добрый бретонский сидр прошлогоднего урожая так и ударяет в голову.
Кантэн с благодарностью осушил кружку, устало опустился на табурет у стола, вытянул обутые в сапоги ноги и рассказал о том, что он услышал от Гоша.
Изумление Кадудаля сменилось бурным протестом.
— Это все республиканские выдумки, — заключил он.
— Гош не похож на лжеца, — сказал Кантэн.
— Значит, он — сумасшедший.
— На сумасшедшего он тоже не похож. В разговор вмешался Сен-Режан.
— Во всяком случае, встреча в Ренне, назначенная на среду, реальный факт.
— Но не ее цель! — взорвался в ответ Кадудаль. — Силы небесные! Перемирие — тоже факт. Но кто его добивался?