Маркиз из Сорренто
Шрифт:
Эти слова больно резанули Полли. На долю секунды она поверила ему, поверила нежности его поцелуя.
Она сказала бесцветным голосом:
— Наконец я начинаю чему-то учиться. — Она умолкла, чтобы перевести дыхание. — Раз уж я включена в программу, то ты можешь отвести меня вниз и представить своим родным. Я готова.
Ужин в украшенном гобеленами банкетном зале прошел блестяще. Полли сидела напротив мужа во главе длинного стола, уставленного канделябрами, а также серебром и хрусталем. Ее официально приветствовал престарелый
На последовавшем за семейным ужином приеме Полли была представлена некоторым местным магнатам и приглашена принять участие в деятельности нескольких благотворительных комитетов. Сандро, который стоял рядом с ней, осторожно поддерживая ее за талию, с величайшей любезностью объяснил, что его жена располагает лишь ограниченным временем из-за того, что у нее маленький ребенок, но она готова рассмотреть в должный срок любые предложения.
Под конец гости распрощались, пожелав всяческого счастья маркизу и его молодой жене, и Полли получила возможность исчезнуть. Ночь выдалась теплой, и высокие окна были распахнуты настежь. Полли скользнула на террасу, миновав тончайшие шторы, и вздохнула, оказавшись наконец в одиночестве.
Воздух был тих, небо усыпано звездами. Такими именно остались итальянские ночи в ее памяти. Даже до встречи с Сандро она успела полюбить ночи Италии, расслабляющие и исполненные чувственности.
Полли подошла к краю террасы, облокотилась на край каменной балюстрады и вобрала в себя тонкие запахи невидимого сада. Завтра она вместе с Чарли обследует окрестности особняка, хотя бы для того, чтобы найти бассейн. Всматриваясь в темноту, она вдруг почувствовала новый запах. Более едкий и менее романтичный, чем запах цветов. Запах сигары.
Полли резко обернулась и увидела, что в нескольких ярдах от нее стоит мужчина. Среднего роста, с черными тонкими усиками и склонный к полноте.
Гордо подняв голову, она выдержала его смелый, одобряющий взгляд.
— Простите меня за вторжение, маркиза. — По-английски он говорил хорошо, хотя и с сильным акцентом. — Но я никак не мог дождаться встречи с молодой женой моего кузена. Меня зовут Эмилио Корци.
— Мне кажется, мы с вами уже встречались, синьор. — Полли сделала паузу. — В комнате моего сына.
Эмилио, не смутившись, рассмеялся.
— Надеюсь, я вас не обидел. Просто момент был удачный. Оказывается, у вас больше шарма и стиля, чем я мог предполагать.
— Вот как? — Полли подняла брови. — Я могу не спрашивать, кто сформировал ваше мнение обо мне.
— Вы, естественно, правы. — Эмилио Корци вздохнул. — Бедная Виттория Барсоли. Она так и не оправилась после смерти той несчастной девушки, Бьянки. Наверняка ей тяжело видеть, что кто-то занимает место ее любимицы. — Он сделал паузу. — Впрочем, у нее меньше причин для
— А-а. — Полли окинула Эмилио бесстрастным взглядом. — Вы имеете в виду наследство.
Эмилио отозвался с заученным вздохом:
— Увы, увы, это так. У его покойного отца было двое братьев и сестра, то есть моя мать. У всех троих было десять детей, и все девочки, кроме меня, причем я был младшим. Понятно, Сандро был единственным сыном, и, осмелюсь сказать, от него с раннего детства ожидали слишком многого.
Полли понимала, что ей следует удалиться, но не повиновалась внутреннему голосу.
— Для чего вы это говорите?
— У него всегда были натянутые отношения с отцом. — Эмилио задумчиво затянулся сигарой. — Мать Сандро была посредницей между ними, а когда ее не стало, положение стало еще хуже. Вы же знаете, она умерла, когда ему было двенадцать лет. — Он взглянул на Полли, вскинув брови. — Или вы не знали?
— Знала, конечно.
Полли тряхнула головой.
— Сандро склонен умалчивать о многих сторонах своей жизни, — как бы извиняясь, произнес Эмилио. — Конечно, у него есть на это свои причины.
— Должно быть, он не хочет, чтобы подробности частного характера выплеснулись на страницы бульварных газет и журналов, — жестко заметила Полли.
— Мой дорогой кузен неверно судит обо мне. — Эмилио произнес эти слова едва ли не жалобно. — Я не наживался на его тайном романе с вами, как и на том факте, что у него есть дитя любви. Я смотрю на все это как на романтическую повесть со счастливым концом. Я по-настоящему предан семье. — Он вздохнул. — Я даже не стал публично делиться своими сомнениями относительно загадки смерти Бьянки. Пока, по крайней мере.
— Загадки? — переспросила Полли. — Это же была трагическая случайность.
— Безусловно, к такому выводу пришло следствие. Но меня изумила немногословность единственного вызванного свидетеля — Джакомо Рабони. — Он улыбнулся Полли. — Но, в конце концов, не одно поколение его семьи верой и правдой служило Валесси. Как знать, что сказал бы более беспристрастный человек?
Полли застыла.
— Что за мерзкие намеки? В его автомобиле лопнула шина. Такое иногда случается.
— Но расследование было проведено слишком поспешно, — возразил Эмилио. — Так или иначе, многие вопросы остались без ответа.
— Например? — решительно спросила Полли.
— Что знал и о чем умолчал Джакомо Рабони? Я знаю, дядюшка щедро отблагодарил его. А теперь, насколько я понимаю, его внучка получила престижную должность вашей персональной горничной.
Полли выдавила из себя:
— Она его внучка? Вот как! Но благодарность — это же совершенно естественно. Сандро говорил мне, что Джакомо спас ему жизнь. Это большая услуга.
Эмилио только пожал плечами.
— Мне представляется, его молчание — услуга еще более важная. Говорят, что причиной щедрости часто бывает нечистая совесть. — Он доверительно понизил голос: — Вы никогда не задумывались о том, что шрам на щеке вашего мужа — это не что иное, как каинова печать?