Маркус и Сигмунд

Хагерюп Клаус

— Ты тоже думаешь, рэп — ничего?

— Да, — прошептал он. — Думаю, ничего. Иногда.

Сигмунд по-прежнему стоял в свете прожектора. Теперь он опять махал Берит и Беате. Бента отпустила предплечье Маркуса и взяла его за руку. Они оба оказались в тени.

— Может, ты все-таки прав, — прошептала она. — И это когда-нибудь пройдет.

Она сильно сжала ему руку, потом отступила в свет, послала воздушный поцелуй Сигмунду и побежала на сцену. Но все уже случилось.

Маркус Симонсен влюбился.

* * *

Существует много способов влюбляться: можно влюбиться

внезапно, влюбленность может подкрасться медленно, можно влюбиться неожиданно, можно от дружбы постепенно перейти к влюбленности, можно влюбиться на расстоянии, можно влюбиться счастливо, а можно несчастливо. Маркус испытал почти все способы. Он влюбился в одну девчонку, потому что у нее были красивые уши, в другую — потому что у нее был красивый голос, в третью из-за того, что она была веселой, четвертая была умной, пятая была брюнеткой, а шестая — блондинкой, в седьмую он влюбился потому, что она не была похожа ни на кого из его предыдущих влюбленностей. И так далее. Если и было что-то на этом свете, что Маркус знал досконально, так это как чувствует себя влюбленный человек. Отбросив идею стать работником опеки, он подумал: может быть, есть смысл написать диссертацию о влюбленности? Он знал, что на эту тему уже написано много книг, но думал, что сможет добавить немного новых сведений. Учитывая, что он потерял способность любить, ему было бы несложно написать в научном, деловом стиле, не примешивая к работе личных чувств. Но это было вчера. Сегодня все встало с ног на голову. Маркуса поразили гром и молния, снег и град, шторм и ураган одним разом. Ноги его превратились не то что в спагетти, они просто перестали существовать. Пол под ним стал облаком, и он летел над ним, как безногая птица. Он мчался стрелой сквозь тучи и звездные туманности, охваченный невероятным теплом, от которого он весь горел. Тело его по-прежнему находилось в тени, а мысли направлялись к свету куда более яркому и ясному, чем все ранее пережитое.

— Эй, Мэкакус, как ты думаешь?

— Что?

— Она обратила на меня внимание?

Маркус заморгал. Он не совсем понимал, кто и о чем его спрашивает.

— Кто обратил внимание на что? — прошептал он.

— Бента! Думаешь, Бента обратила на меня внимание?

Бента! Один только звук ее имени пронзил его тело горячим трепетом. Пожалуй, это самое прекрасное имя на свете. Почему все родители не называют своих дочек Бентами? Он этого не мог понять. У них ведь была такая возможность. Надо было просто зарегистрировать девочку с этим именем. Никто этого не запрещал.

— Бента, — тихо произнес он. — Бента.

— Да, — отозвался голос из света, — думаешь, у меня есть шанс, что Бента в меня влюбится?

Это был Сигмунд. Маркус почувствовал, как сердце сорвалось в груди. Тело стало тяжелым, как свинец, ноги опять выросли, он больше не поднимался к небесам, а падал на землю, твердую, как камень. Он долетел до пола и встал, дрожа, в той тени, из которой он бежал.

— Как я думаю, есть ли у тебя шанс, что Бента в тебя влюбится? — переспросил Маркус и почувствовал, как язык превратился в оберточную бумагу.

— Да, — ответил Сигмунд. — Ведь можно надеяться?

Маркус шагнул к Сигмунду в свет прожектора, три раза сглотнул и сказал тихим, но твердым голосом:

— Да, Сигмунд, надеяться можно. И я, по

крайней мере, могу обещать, что помогу тебе в меру моих сил. Я расскажу ей, что ты — лучший из всех известных мне людей и что я горжусь нашим с тобой знакомством.

Сигмунд кивнул:

— Я знаю, Маркус. Если бы все были как ты, насколько лучше бы жилось на земле.

«Нет, — подумал Маркус, — если бы все были как я, жилось бы намного хуже, Потому что всем было бы так же плохо, как мне».

Сигмунд провел рукой по остаткам волос:

— Я весь в предвкушении. А ты?

— Да, — сказал Маркус. — Думаю, будет неплохо.

* * *

Во время концерта Маркус и Сигмунд стояли прямо перед сценой. Народ давил их сзади, но Маркус ничего не замечал. Концерт шел чуть больше часа, но он мог бы слушать Бенту и других Берт целую неделю. Он бы все выстоял. Маркус не очень хорошо разбирался в музыке, но Бента читала рэп так, как, по его мнению, читают рэп ангелы на небесах. Она была всего в паре метров от него, прыгала вверх-вниз, изворачивалась, как змея, и танцевала. В ней было восемь метров роста, она светилась изнутри, и все ее движения были идеальны: каждый жест, каждое движение головой, каждый шаг.

Раньше, когда Маркус влюблялся, все наступало мгновенно. Он влюблялся и был влюблен, пока чувство само по себе не проходило. Никогда не было никакого развития. Просто чувство равномерное по силе на всем своем протяжении. В этот раз было по-другому. Казалось бы, нельзя влюбиться больше, чем он влюбился, когда она взяла его за руку и сказала, что, может быть, это пройдет. Но он влюбился еще больше. Ему казалось, что с каждым исполненным номером она подходит все ближе и ближе. Будто она стоит там на сцене и читает свой рэп для него и в каждом слове — мольба о любви.

Маркус хотел крикнуть, что он влюблен не меньше, а то и в миллион раз сильней. Теперь он понимал, что она имела в виду, говоря, что это не пройдет. Потому что чувства, чуть ли не душившие его, не пройдут никогда. Они будут расти, пока не превратятся в зеленоглазое чудовище, которое его пожрет. Хуже всего, он никогда не сможет ей об этом рассказать, потому что это будет предательством. Предательством того, кто ему доверяет. Его лучшего друга. Сигмунда.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

После концерта Маркус и Сигмунд пошли за кулисы в гримерку, где Берты их уже ждали. Маркус молчал, Сигмунд был в восторге.

— Потрясающий концерт, — сказал он, когда Берит спросила, как им понравилось. — Берит, ты — прирожденный диджей, Беата, ты играла на бас-гитаре, как бы сказать? Просто, мощно и элегантно. Это услаждало слух, а вы все вместе услаждали взгляд.

Обе девушки сделали реверанс.

— Вы изъясняетесь так прекрасно, господин Сигмунд, — сказала Берит.

— Да, вы настоящий джентльмен, — добавила Беата.

Сигмунд дернул за серьгу в брови.

— О'кей, — сказал он. — Говоря иначе: это было просто офигительно! А ты была…

Бента сидела перед зеркалом и сушила волосы. В зеркале она встретилась взглядом с Сигмундом.

— Да? — спросила она. — И как я?

— Ты была… — опять начал Сигмунд и сунул палец в серьгу. — Ты была… Ой!

— Не выдери серьгу, — сказала Бента.