Мародер. Каратель
Шрифт:
— Ты Ахметзянов?
— День добрый. Я.
Снова повисла пауза.
— Нигмат тебя зовет, пошли. — Лениво так, но молодец, владеет словесной мерой — убедительно.
…Опаньки! Вот и головняк, [107] давно не виделись… — Ахмет прищурился, рассматривая чёрные провалы окон в домах на той стороне улицы. — …Сссука, во я тормоз! Ведь когда ещё решил заложить там всё и заминировать… Вот и крутись теперь, лентяй хренов… Где же… Должно быть трое минимум… Только бы у парней хватило ума не подставиться, наверняка
107
«Головняк» — проблема, «головная боль».
— Это кто?
— Ты дуру-то не включай. Пошли, он долго ждать не любит.
— Ты, э. На вопрос ответь. Кто чё любит, без интереса мне это. И куда когда ходить, я сам решу. Тебя спросили — кто такой этот Нигмат. Вместо которого ты, торпеда, [108] тут людям дерзишь.
…Ага! Один в общаге, метров шестьдесят, о! ещё один, крыша напротив, в дырке на шифере. Этот ближе…Ахмет потихоньку переместился, уменьшая подставленную площадь. Мужик тем временем малость подразозлился:
108
«Торпеда» — осужденный, выполняющий поручения актива, либо блатных, касающиеся мер физического и психологического воздействия на кого-либо.
— Ты не нарывайся, чурбан! Больно дохуя на себя берешь. Нормально не хочешь, хуй на тебя, на пинках докатим. Этого хочешь? Последний раз добром тебе говорю — пошли.
— Чё ты там, хуй добром на кого, говоришь? За метлой, козел, смотри внимательней. Очком такие базары кончаются. Короче! — не дал ответить уже разинувшему рот мужику. — Забирай своих баранов, пока мои парни их не продырявили, и вали на хуй, там твое место. Понял, бескрайняя? [109] Базарить научишься — приходи, расскажешь, кто как любит, как не любит. По ходу, ты об этом дохуя знаешь.
109
Очень, очень плохое слово.
— Всё! Пиз-з-здец тебе, чурка ебаная!! — прошипел мужик, разворачиваясь. Видать, приказ был только сообщить.
— Машенька, [110] фу, как грубо! — насмешливо крикнул Ахмет, падая и откатываясь за вал ржавых кузовов.
Гарнизон встретил командира недоумением, даже заводной по характеру Жирик присоединился к всеобщей позиции. После короткого нервного перекура его прорвало:
— Слышь, Ахмет. Ты тут хозяин, никто с твоими решениями не спорит. Но, ёпть, объясни, как так? Ты же всегда сам всем кричишь, типа, парни! вежливость и тэ де, культура и прочее, а сам Гончару разве что на клык только не предложил. [111] Мы с парнями, если честно, это твое движение не поняли. Мне вот кажется, что ты сам доводишь до цугундера.
110
Очень грубое слово, нисколько не легче предыдущего.
111
«Предложить на клык» — предложить сеанс орального секса. Крайне грубое выражение.
— Без
— Ага, дать…
— Ну ты сказанул, Ахмет!
— Чё, чё, подмять хочет, чё ж ещё.
— Значит, он хочет взять, все согласны. Есть несогласные? Нету?
— Да чё ты как в детском саду!
— Взять можно бесплатно, можно заплатить много, или заплатить мало. Лучше, чтоб он сразу понимал, что тут бесплатно и дешево не получится? Или хуже?
— Вот как нагонит человек тридцать и объяснит, чё хуже, чё лучше…
— Не-а. Не нагонит.
— Эт почему же?
— Жирик, скажи вот: Нигмат дурак или умный? Только без прыжков в стороны, конкретно: дурак он или умный?
— Ну, умный. Конечно, умный, результаты — штука такая, не поспоришь.
— Вот и я думаю, что умный. Как думаешь, если умному человеку, который потрогал ненужный ему в общем-то предмет, этот предмет раз — и цапнул за палец, полезет он к нему ещё? Умный человек?
— Нет, пожалуй. А с чего ты так уверен, что Нигмат стерпит?
— Ну, как сказать… Тут у него два варианта — настаивать и забыть. Этот хмырь обиженный, как его там, Гончар, сейчас прибежит, и начнет Нигмата лечить — пошли, мол, охуевшего этого научим родину любить. Жирик, ты там кухню всю видел, так оно будет, нет?
— Так и будет. И вполне может быть, что придут. И научат.
— Пацаны ихние слышали базар?
— Конечно. Разве только третий не слышал, тот, что за деревом во дворе напротив лежал. Далековато там; а эти слышали по-любому, ветра не было.
— Как думаешь, проверит Нигмат то, что ему этот Гончар прогонит?
— Не знаю. Но, думаю, проверит — есть у него особист бывший, с ним ходит постоянно.
— И чё Нигмату пацаны про состоявшийся базар доложат?
— Что ты и на самом деле охуевший тип, вот что. Ты ж этого склонял почем халва, нет?
— Правильно. Его, бычару невежливую. А Нигмата — нет. И с пацанов эту информацию снимут, будь спок. В остатке чё имеем — посмотри глазами Нигмата: он послал человека, зачем? Ему чё, есть что мне сказать? Нечего. Послал он этого, чтоб посмотреть — приду я, или нет. Пришел — значит, готов гнуться дальше. Если б пришел, то волыну бы сняли, привели пред начальственны очи, и кто я там перед Нигматом получаюсь? Два варианта — чмо или самоубийца. Не пришел. Как не пришел — орал тут, что похую мне все Нигматы и Мирохи? Опускал начальника в глазах подчиненных, нарывался? Нет. Быка на место поставил, а о хозяине слова не сказал дурного. И Нигмат поймет, сто пудов даю.
— Ахмет, всё верно. На самом деле, всё правильно, и я верю. Но если всё же не поймет?
— Тогда сам приду, и скажу, что, типа, не надо грязи. Повешу под клифтом пяток четырехсотых шашек, выцеплю момент, чтоб рядом встать, покажу — и поговорим. Когда увидит шашки, и взрыватель в чужой руке перед своим носом — все вопросы миром решатся. Потому что на самом деле нет вопросов-то.
— А если он прям сегодня наедет, чё тогда? — хмуро спросил практичный Витька Почтарь.
— Будем тогда отмахиваться.
— И ляжем тут все…
— Ляжем. А чё такого? Нам чё, не похуй? — впервые Ахмет сознательно использовал это магическое на нашей земле слово.
Помолчали. Ахмет с облегчением наблюдал, как разглаживаются хмурые лица его семейников. Прямой взгляд в лицо смерти всегда снимает кажущуюся сложность мира. Парни явно выдохнули вертевшиеся на уме блядские мысли, и их оживило уважение к себе: не надо, стыдясь себя, украдкой набрасывать кривые и мутные перспективы. Ясность по-любому лучше, даже смертельно опасная.