Мародер. Каратель
Шрифт:
— У, богатый какой. Не, Ж… Кирюха, зря ты так. Я бы за полтора ещё подумал. Машин по Тридцатке мало, а патрона много, некоторые нахапали. Им куда его деть? На хуй он нужен, лежать?
— Не, ты простой такой. Это тебе хорошо, у тебя его хватит ствол расстрелять, а мне? Одна лента, и та твоя. Наехал кто — всё, один сеанс, и тю-тю. Всё равно надо искать, где брать. Ты же за патрон чем другим не возьмешь?
— Не-а, патроном брал, патроном и отдавай.
— Ну вот.
Немного прошли молча. Обогнули мокрым лесом садовый кооператив, не желая получить из-за забора дроби в морду. Жирик снова завел базар про то, что неплохо было бы взять Автайкинский
— Слышь, товарищ начальник. Ты ради пары коробок хочешь цинк пятёры сжечь? Ну не верю я, что там будет больше, чем ты истратишь, не верю. Значит, вопрос в другом. Или колись давай, чё ты удумал, или я об этом больше базарить с тобой не буду.
Жирик опять заткнулся и засопел. …Ух ты, мы никак недовольны, что старшего товарища не сумели запаровозить. [129] — насмешливо думал Ахмет, боковым зрением наблюдая за насупленным Кирюхой. — …Однако, как быстро наш младший товарищ вошел в должность, а! Не успел ещё Дом как следует собрать, а уже вон чё, одного соседа втемную разводим, второго грохнуть собираемся…
— Ахмет. Я тебе скажу, но это моя наколка, ништяк? [130]
129
«Запаровозить», «паровозом запустить», «трубу приделать» — сделать ответственным за ситуацию левого человека, притянутого к процессу без надлежащих пояснений (тюремн. жарг.)
130
Жирик имеет в виду, что права на реализацию данной информации принадлежат исключительно ему.
— Чё, такая жирная? Может, я и сам знаю, — поддразнил Ахмет. — Ладно, ладно, не менжуйся, твоя так твоя, поперек не сунусь. Ежли чё на свару возьмем, пилим по Домам. Один Дом — одна часть.
— Ага, щщаз! По людям делим!
— Ушлый? Я только сам пойти могу. На Доме я кого оставлю? Бабу?
— Тогда так. Делим на части: Дом — одна часть, человек — тоже одна.
— На домашнего тогда не целую, а половину. Целая — на хозяина.
— Ну… Лады. Короче, смысл такой — не в патроне дело, правильно ты выкупил. Смысл в том, что под Автайкиным живет один очень интересный пацан, Толик Паневин. Знаешь, может? Нет? Он с чехами все четыре войны отмудохал, а перед пенсией в 59395 служил, у полковника Улановских. Помнишь, на шахту когда ходили?
— Конечно. Хрен забудешь, чуть сам себя не взорвал тогда.
— Вот. Чё это за часть, знаешь? Арсенал атомный, понял? Он там рядом, через сопочку от шахты, километров пять, не больше.
— Да это каждая собака знает. Только это, мне Максимыч, покойник, чё-то насчет заразы говорил. Вроде как смену, которая внизу на БД [131] сидела, амеры чем-то бактериологическим траванули. Или химическим. А ты туда лезть собрался?
— Я там был уже. Нет там следов, что бациллами работали. А химия, может, если и была, то выветрилась. Наверно.
— Эт ты когда успел?
— Ещё Конь посылал. ЗУхи-то откуда, понял, нет? Я старшим, и ещё четыре пацана. Они трупы уже, их ещё по зиме грохнули.
131
БД — боевое дежурство. На БД по арсеналу заступает 10-20 офицеров и до взвода рядовых и сержантов (непров. инф.)
— Так… Ни Мирохе, ни Нигмату пока не до этого… А этот твой чё, не слил ещё своим?
— Да какие они ему свои. Попкари-гнилухи да жулики, а он — боевой офицер всё же. Он на них как на грязь смотрит, ну, в душе. Это ж видно.
— А чё ж ты с ним общего языка не поищешь? Позвал бы к себе, у тебя ж Дом.
— Не найдем мы с ним общего языка, — отрезал Жирик. — И добром он не поколется.
— Дак нахера он тебе вообще сдался, раз ты там сам полазил? И вообще, пора уже обозначить, чё там такое лежит, что тебе так неймется. Хотя погоди, давай догадаться попробую. Капониры? Боезапас там остался?
— Почти угадал. Автоматические пулемёты в потернах. [132] Они за панелями такими стоят, как бы вентиляционными, а когда проникновение — потерны глушатся, и эти дуры начинают садить на каждое движение. Мы тогда один, в самом начале который, с турели сдернули — а короб боепитания выковырнуть не смогли, сталь толстая. Ленту пробовали вытаскивать, сначала вроде идет, а потом там чё-то раком встает, и ни туда, ни сюда. Да и не поковыряться там было больше минут пяти, край — десяти, клеть недалеко от этого места, а в клети тогда двухсотые метровым слоем лежали, из них по коридору шагов на десять натекло.
132
Потерна — подземное сооружение.
— А-а, понятно. Кирюх, а как его снаряжали тогда? Изнутри откуда-то?
— Там бронеплита казематик этот прикрывает, и не подлезть. Похоже, изнутри электрозамок.
— Угу. Вот я зачем тебе понадобился. Рвать, значит, надо. И всё же, мужик зачем тебе этот?
— Вроде как там есть где ещё пошариться. И этот хрен моржовый знает, где там чё. Выдергивать его надо сейчас, с первым снегом они и сами уже сходить могут.
— Понятно… Хрен, да? Короче, Кирюх. Скажешь, за чем идем — пойдем, сегодня снег выпал — завтра вышли, не скажешь — ну его, сам рви. Понял? — Ахмет немного перестарался с убедительностью тона, и вышло немного резче задуманного. — Ладно, замнем до окончания этой истории с твоим базаром, уже один поворот остался. Бля, у КПП целая псарня.
— Чё, хочешь сказать, что отсюда слышишь, что ли? — недоверчиво, думая о своем, автоматически переспросил Жирик.
Лес расступился, по правую руку открылось засаженное картошкой стрельбище, слева, метрах в трехстах от границы леса, в темноте угадывались первые девятиэтажки города.
Хозяева остановились посреди дороги, оценивая обстановку. Место это было одним из самых обильных по собакам — рядом, в ста метрах — городская свалка, куда псы давно уже никого не пускали, тут же озеро, садовый кооператив и начало городской застройки — всё сошлось в этой точке. «В местности-перекрестке иди» — всплыло у Ахмета изречение из книжки о древних китайцах, недавно подобранной в почти целой квартире. Из тьмы, с разных направлений, доносилась возня огромной, голов в пятьдесят, собачьей стаи.