Мародер. Каратель
Шрифт:
— Ну, с какой начнем?
— Да нам одну только надо. Там все привода, — ткнул Паневин в крайнюю дверь с загадочной буквенно-цифровой аббревиатурой, вспухшей на пузырящейся краске.
Рявкнул аммонал, Ахмет ещё немного повозился, цепляя утконосами нижний ригель, и дверь бесшумно отворилась, выпустив на платформу облако смрада. Перегоревшая, но ещё довольно забористая трупная вонь заставила мародёров спешно подняться назад по лестнице.
— Третий год уже, а всё ещё воняет.
— Дак сыро же. Плюс ещё кумулятивная струя всё в воздух подняла, а если б тихо вошли, ничё б не воняло. По крайней мере, не так.
— Ладно, я спущусь. Как открою, свистну.
Паневин стянул чеченку, закрыв ею рот и нос и ушел,
— Спускайтесь, эй! Я у тоннеля подожду.
Мародёры снова оказались на платформе, стараясь скорее преодолеть облако тухлой вони. В конце платформы, где виднелась свечка Паневина, почти не воняло, в тоннеле не воняло совсем — только ржавчиной, сыростью и креозотом. Паневин, державший на плече здоровенную ручку аварийного привода, дождавшись спутников, задул свой огарок.
— Смотри, в натуре, рельсы. Тележки по ним какие-то катали, да, Толян? — включил дуру Ахмет, разглядев в колеблющемся свете и натоптанный рельс двухпутки, и прокопченный солярой потолок тоннеля. [158]
158
Признаки регулярного прохождения тяжелого ж/д транспорта.
— Ага, «тележки», — технично съехал Паневин. — Мотовозы. [159] Пошли, чё встали. Вон, видите? Лестница с парапета, туда нам.
— А чё возили? И куда? — не дал спрыгнуть с темы Ахмет, навяливаясь уже полностью открыто.
Наклонился к рельсовому стыку, попросил у Кирюхи свечку:
— О, ты понял, нет?
— Чё там? Брюлик нашел?
— Щас, погодь… — Ахмет пробежался к следующему стыку, снова наклонился, всматриваясь в место клеймения и шевеля губами.
159
Мотовоз — вагон или платформа с дизелем. Оказать сколько-нибудь значимого воздействия на рельсовый путь не способен, ввиду небольшой массы.
— РК-36, НКЖД, 1948 год. Не перекинутые, следов демонтажа нет. Это их тут, Кирюх, натоптали. Мотовозы. Да, Толян? И контактник тоже они стерли. Надо же, какие шершавые в РВСН мотовозы на вооружении стояли, охуеть.
— На самом деле, Толь, чё тут за дела? — заинтересовался Кирюха, догоняя Паневина. — Ахмет, я так понимаю, что тут поезда не раз в год ходили, так, нет?
— Два. Или больше. Или гораздо больше. Толян, слышь? Всё, страны, которой ты давал кучу подписок, нет. Мне тоже от этого радости мало, однако факт есть факт, слышь, Толян?
Паневина, это было видно, здорово плющила сложившаяся ситуация — вроде и так оно; Союза нет, даже этой блядской «Российской Федерации» тоже нет, не считать же государством стадо пухлых пидоров, радостно кувыркающихся по хозяйкиной команде… Однако, похоже, мужик крепко знал простые вещи, на которых стоит человеческое: взял — отдай, обещал — сделай… Доверили секрет — не болтай.
— Так чё это за железка-то? Куда она? — уже не на шутку завелся Кирюха.
— Это… метро. — решился Паневин, хмуро шагавший впереди.
— Чего?? Какое ещё на хуй метро?!
— Такое. Спецметро. По нему можно попасть к любому стратегически важному объекту в стране. Хоть в Кремль, хоть в Чехов, хоть в Косьву.
— И чё, всю дорогу под землей?
— Да нет, не всю, конечно, но полпути точно. Так едешь, едешь, а потом раз — от магистрали путь отходит в лесок,
160
УрВО — Уральский военный округ, ныне Приволжско-Уральский.
— А если по этому тоннелю ехать, где выйдешь? — Ахмет ткнул пальцем назад.
— В Барабаше. Станция Пирит. Там верхом до Вишневогорска, и опять вниз — до семидесятки. Если вперед ехать, то тут будет длинный перегон на Миасс, до Сыростана. Ну, и там, как версты три отъехать, свороток ещё к нам, на химзавод, и дальше вверх.
— Куда?
— В Старогорном бригада ГО [161] стояла, знаешь? Вот у них, на территории части, выход. Под склад закошен.
161
ГО — учреждения, имеющие отношениее к реализации планов по защите населения в случае чрезвычайных ситуаций
— Так… Значит, путь мы не срежем…
— Не срежем никак. В Тридцатке выход только через ЗКП, [162] а там сами знаете, гебейники сидят под площадью, в Старогорном зона хозяйская начинается. А как здорово было бы — на бэтре по тоннелю до Старогорного долететь. Если б не хозяйки…
— Да, хозяек на бэтре не объедешь… Значит, будем здесь где-то выезжать, да?
— Ну. Если заведётся. Тут есть выход, на южную сторону горушки. Там типа лесозащитная просека, по ней можно на дорогу возле Тыелги выйти, а там уже Новоандреевка, и трасса Миасская.
162
ЗКП — заглубленный командный пункт. По непроверенной информации, в Тридцатке под площадью, которую окружают: 1. заводоуправление флагмана ядерной индустрии России, 2. Военный комиссариат, 3. УФСБ, 4. Администрация города — находится крупное подземное сооружение, связанное веткой спецметро с химзаводом, а через него — и со всей сетью спецметро. Автор в глубоком детстве, ползая под столом, за которым сидели, как оказалось впоследствии, не самые мелкие участники русского атомного проекта, слышал краем уха нечто подобное — но увы, память сохранила лишь тени впечатлений. Осторожно проверяя эту информацию сейчас, убеждаюсь — тема окончательно похоронена, лишь какие-то мутные слухи на данную тему есть в соседнем закрытом городе.
Пройдя ещё с полста метров, мародёры остановились у сетчатых ворот, за которыми зиял провал куда-то во тьму.
— Это, что ли?
— Да. Кто тут у нас спец, по замкам хуячить? Кирюхин, твою жопу, да погоди ты! Дай хоть отойти!
Снова грохнул басистый Жириковский «Грач», расплескивая проржавевший замок, зашелестела ржавая рабица, отгнившая от рамы.
— Паневин, а на хера их тут держали, а? Начальству съебаться, если на бомбе кто таймер случайно запустит?
— Не, вы точно в свое время боевиков пересмотрели. Не бывает на изделиях таймеров, их вообще просто так не взорвешь.