Марош. Командор крови
Шрифт:
День над Бархозой постепенно угасал. Солнце клонилось к западу, уже почти коснувшись своей нижней кромкой ленивых океанских волн. Вечерние сверчки всё громче заводили свою каждодневную звонкую песню. Длинные тени протянулись от одной стороны улицы до другой. В комнате заметно потемнело.
Голова уставшей от нескольких часов непрерывной любви женщины покоилась на груди Легора. Он, боясь её потревожить, не шевелился. Оба находились в состоянии полусна, отдыхая и наслаждаясь ощущением близости истомлённого жаркого тела любимого человека.
Налина подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Когда у тебя отходит корабль?
– После заката.
– Тебе надо собираться… пора…
– Да, – вздохнул он, – пора…
– Так не хочется вставать…
– Мне тоже… надо…
– Да… надо…
Она села на краю кровати и подняла с пола чулок. Прикрыв глаза, он сквозь ресницы смотрел, как она одевается. Потом рывком сел на кровати позади неё и крепко обнял.
– Налина, милая моя Амазонка, – сказал он, целуя её в шею, – ты просто чудо, как хороша! Мне… мне будет очень не хватать тебя…
Она мягко обернулась и, легко поцеловав его в губы, сказала:
– Не надо говорить так, как будто ты прощаешься со мной навеки.
– Ты знаешь, я не хочу с тобой вообще прощаться. Но, как я уже говорил, ни кто не знает, что ждёт его завтра…
– Милый мой! Я уже столько раз провожала мужчину, чтоб никогда его больше не увидеть, что дальше, чем до того момента, пока его корабль не выйдет за Дозорный остров, я уже и не загадываю… Но, всё же… пообещай хотя бы не забывать меня.
– Помнить о тебе я буду всегда, – серьёзно ответил он, – вскоре ты сама поймёшь, что я имел ввиду, когда говорил о невозможности твёрдо обещать вернуться.
За это время Налина уже полностью оделась и завязала пояс на платье. Подойдя к кровати, она наклонилась к нему, поцеловала в губы и улыбнулась:
– Поднимайся, лежебока! Тебе на самом деле уже пора собираться. А не то опоздаешь к отходу корабля. Я спущусь вниз, пришлю к тебе Марицу с ужином. А заодно пусть приберёт, что осталось после обеда. Поторопись! – и скрылась за дверью.
Легор вздохнул, с сожалением покосился на дверь, потянулся и сел на кровати.
Когда в дверь постучалась Марица, он уже был почти полностью одет. Оставалось только натянуть сапоги. Служанка внесла поднос с обжаренной в масле курицей, овощным рагу и нарезанной в тарелку зеленью. Там же стоял и кувшин с холодным пивом. Поставив всё это на стол, она собрала на поднос остатки от обеда и молча вышла из комнаты. У Легора сложилось впечатление, что она явно чем-то обижена. Поразмышляв над этим с минуту, он махнул рукой и торопливо принялся поглощать принесённую еду. Времени и в самом деле оставалось в обрез.
Когда Легор со своим чемоданчиком в одной руке и мешком с вещами – в другой, спустился в барный зал, Налина ждала его внизу, возле лестницы. У ног её стояла небольшая корзинка, прикрытая сверху чистой салфеткой. Зал уже наполовину заполнился
– Ну, вот и всё, – сказал он, – мне пора…
– Удачной дороги, – сказала она, – осторожнее там…
– Угу, – кивнул он, – я постараюсь… спасибо за всё…
– Я буду ждать, – тихо напомнила она.
– Я буду помнить об этом.
– Постарайся вернуться.
– Я постараюсь, – повторил он.
Они ещё немного помолчали, не зная, что сказать и что сделать.
– Ну… я – пошёл, – сказал он.
– Да, – кивнула она, – удачной дороги.
Он повернулся к двери.
– Подожди! – окликнула она.
– Что? – обернулся он
– Вот, возьми, – она подняла с пола корзинку, – я тут тебе на дорогу немного собрала. Телятина отваренная, колбаса, сыр, хлеб. Фрукты тоже положила. И вино! Очень хорошее. Держи.
Легор улыбнулся, взял у неё из рук корзинку, потом наклонился и поцеловал её в щеку.
– Спасибо, милая моя Амазонка, – тихо шепнул он. Потом резко повернулся, вышел за дверь и, не оглядываясь, пошёл вниз, к причалам.
Налина вышла вслед за ним и долго смотрела, как он идёт по улице. До тех пор, пока Легор не скрылся за поворотом.
К середине весны остров Бархоза стал вдруг похож на растревоженный муравейник. Пираты, давно привыкшие к определённому укладу жизни, были выбиты из него невероятными, с их точки зрения, событиями.
Все капитаны, как сговорившись, начали вдруг набирать в экипажи и абордажные команды гораздо больше людей, чем раньше. И к тому же решили применять к своим командам повышенные требования. Вместо того чтобы дать им спокойно отдохнуть на берегу после рейда, начали проводить ежедневные тренировки боя на саблях, стрельбе из пистолетов и мушкетов. Канониров заставляли стрелять точнее и перезаряжать орудия быстрее. И, самое главное, обучали они не тому, как вести бой на корабле, а тому, как это делается на земле! Пираты учились воевать в городе, в поле, в лесу. Для канониров ради этого даже снимали пушки с кораблей, и переносили на берег! А один из ближайших людей Командора набрал целую сотню бойцов (две недели отбирал, с каждым лично беседовал!), поселил на ферме за городом и (виданное ли дело!) целыми днями учит их на лошадях скакать, биться на саблях и стрелять из пистолетов, не слезая с лошади!
Каждому пацану на острове было понятно, что капитаны готовятся к какому-то крупному рейду. Но на все попытки выяснить, что происходит, ответ был один: "Ваш капитан хочет иметь хорошо подготовленную к бою команду, а не сброд недоумков с саблями и пистолетами" А по поводу возмущения на тему: "Для чего это всё нужно? Мы же не солдаты!", высказанные каким-либо особо свободолюбивым пиратом капитан или боцман отвечали что-то вроде: "Давай-давай! Работай! Тебе же лучше. Больше шансов, что из очередного рейда вернёшься домой, а не пойдёшь на корм акулам".