Марс выбирает смерть
Шрифт:
— Это тот, про которого вам запретили говорить?
— Да, — кивнул Баргет, — Так вот... он рассказывал, как многие храмовники потеряли сопротивляемость из-за славы. Не выдержали такого испытания... А еще говорил, что она ломает людей. Что она наркотик. И в итоге ты теряешь больше, чем приобретаешь...
— Он был прав.
— И что же тогда делать?
— Я кое-что расскажу тебе, а ты решай сам. — сказал Дин-Сой, — Раз уж мы перешли на сокровенное... То вот тебе пища для размышлений. На свете бывают исключительные люди. Люди-вспышки. Их талант отличается от всех остальных. Он как-то по особому глубок и мало кем подвергается сомнению. На фоне этих людей все просто меркнут. История циклична... Ее циклы — это маленькие
— Вы хотите, чтобы вас вспоминали?
— Не просто вспоминали, — многозначительно улыбнулся Дин-Сой, — Я хочу стать символом эпохи.
— Какой именно?
— Это мне и предстоит решить.
Почесав затылок, Баргет ненадолго отвлекся на промозглый ветер. Он полностью продрог, но до этого момента почти не обращал на него внимания. Казалось, холод окружающего воздуха только-только проник и в его мысли.
— Вы имеете ввиду, что если и я тоже захочу стать символом эпохи, то мне придется чем-то жертвовать? — догадался паренек.
— Именно, Баргет, — устало ответил Дин-Сой, — Именно это я и имею ввиду.
Глава 6. Вспышка
Помещение хорошо проветривалось открытыми нараспашку окнами. Правда, освежающий ветер приносил с собой и сильный, едкий запах свежей краски. Морган уже знал, что справа на стене висело расписание занятий, список лучших учеников за месяц и значительных размеров техника безопасности. Которую, впрочем, редко кто читал. Слева располагались жидкокристаллические экраны с обширным списком изучаемых на текущем предмете тварей. В этом классе изучали простую истину: уметь пускать волны может любой дурак, эффективно убивать — только профессионал.
Большой учительский стол размещался аккурат под широкой доской. На зеленой матовой поверхности угадывались элементы стратегии, объясняющей, как разумно использовать штатные нарушения общей гравитации при зачистке проявленных, но не вступивших в симбиоз существ. «Молчание мысли — золото. Думай только по делу.» Гринбо Вокус (с) — гласила надпись, висевшая над доской. Облокотившись о толстую поверхность стола, спиной к вошедшим стоял Этровски. Законное место учителя кто-то занял, спрятавшись за его широкие плечи.
К собравшимся вели два ряда массивных парт с парными местами. В каждую из них, как отметил Морган, совсем недавно врезали небольшие информационные модули. Что удивительно, все они еще не были отключены. Мужчина сделал вывод что это, скорее всего, для проверки устойчивости модулей к замыканию. И, как оказалось — не зря. Несколько голограмм шли рябью. Изображения становились более прозрачными, готовые вот-вот исчезнуть.
Приглянувшись, Морган узнал Малимону — занятное существо, отдаленно похожее на рыбу. С короткими плавниками, головой, изогнутой как у морского конька, мясистым каплевидным носом из слизи и маленькими ножками, пробивающимися сквозь массивные щитки чешуи. По размерам Малимона не превышала половину человеческого роста. Несмотря на свой очевидный внешний вид, жабр не имела и прекрасно адаптировалась на суше. Общество всегда воспринимало ее как абсолютного паразита. Эта тварь часто проникала на планету вместе с остальными, прикидываясь частью другого существа. За счет природной прыткости Малимона с легкостью уходила от волн. При проявлении становилась вялой, но более агрессивной. Против плотной, практически непробиваемой чешуи были бесполезны и Сыны Преданной, и огнестрел. Единственно уязвимое место — тот самый мясистый слизистый нос. До которого добраться мог только Жнец, использовав расщепление.
Мгновенно всплывшая в памяти информация заставила Моргана испытать какую-то внутреннюю удовлетворенность: это существо храмовнику
Сладостные мысли о превосходстве появились не случайно. Рядом с учителем стояла парочка туник. Хамфрид предупреждал о том, что придут представители Ордена Святой Елены. Поэтому Морган, хоть и испытывал неприятие, все же решил вести себя сдержанно.
Обернувшись, Этровски перестал беседовать с кем-то, сидевшим за его столом. С кем именно Морган не разглядел, ибо тунику загородила могучая спина учителя.
— Морган! Сколько лет, сколько зим! — учитель расплылся в лучезарной, удивительно дружелюбной улыбке, — Вот он — один из моих любимых учеников! Поглядите только, как возмужал!
Любимых? Морган сразу напрягся. Какое-то неприятное предчувствие посетило его в тот момент, когда Этровски распростер свои огромные лапищи с целью заключить в объятья своего «любимого» ученика. Моргал Алонсо, как и остальные Жнецы, прекрасно знал, что любимчиков у Этровски не было. Этот человек никогда не проявлял явных симпатий. Никогда время гибернаций не заставляло его скучать по кому-либо. Смерть близкого — показывать эмоции скорби. И уж точно он бы никогда не стал заключать в объятья того, кто чисто из любопытства взорвал арбистом унитазы на втором этаже, когда ему было десять. О чем Этровски, безусловно, помнил. Он помнил все и обо всех.
Когда во все больше впадающего в панику Моргана вцепились толстые пальцы Этровски и прижали к его могучей груди, взгляд наемника упал аккурат за спину учителя. Уже ничего не мешало разглядеть того, кто с удушающим спокойствием смотрел в ответ. Из-за стола, аккуратно поправляя темно-зеленую форму Ордена Святой Елены, вставал Урдас Ханнанбар. Высокий, жилистый храмовник с белоснежными, практически седыми волосами и острыми как бритва скулами.
Буквально через мгновение, как Моргана, скорее, схватили, чем заключили в объятья, он почувствовал, как тяжелая, твердая ладонь опускается на спину. Удар оказался такой силы, что дыхание сперло. Наемник нервно, но сдержанно кашлянул.
— Не выебывайся, — сказал на ухо Этровски и отпустил Жнеца.
Что ж, все встало на свои места. Напряженным, пружинистым шагом Морган последовал за учителем.
— Ну ты и сволочь, — кинул он Хамфриду, отстраненно плетущемуся рядом.
Тот ничего не ответил, сделав вид, что изучает окружающее пространство. Морган понимал, почему близкий друг утаил, кто именно придет на встречу. В конце концов, он и сам мог догадаться. Даже имея сопротивляемость, далеко не все храмовники могли выдержать колоссальную плотность Пламени Школы. Урдас Ханнанбар не просто выдерживал тление силы. Он стал свидетелем вспышки, очнувшись практически одновременно с Морганом. То, что храмовник оказался здесь — была вещь закономерная и в равной степени неприятная. Последнее, что сейчас хотелось Моргану — это встретиться лицом к лицу с главным участником конфликта у гор Флегра. Вне сомнений, Урдас помнил все подробности случившегося. Закрались опасения, что необходимо внимательней следить за сохранность собственных членов тела.
— Здарова, — нарочито развязно сказал Морган, первым протянув руку Урдасу.
Тот взглянул исподлобья и неожиданно, точным, выверенным движением заехал Моргану кулаком по носу.
— День добрый, мудак, — процедил Урдас.
— Так! — поднял ладони Этровски. — Давайте-ка не горячиться. Будем взаимовежливы.
— Я поздоровался, — сухо ответил крестоносец.
Согнувшись, Морган схватился за нос. На ладонь просочилась теплая струйка крови. С момента, как Жнец в последний раз виделся с Ханнанбаром, удар у него ни на толику не ослабел. Пронеслась мысль, что не зря он избегал пластических операций, которые ему так старательно впаривал Троссендир Одрин. Все равно это была бы бесполезная трата денег. Резко разогнувшись, Морган хотел было замахнуться, но Этровски его остановил.