Марс выбирает смерть
Шрифт:
Грядущие планы некоторым казались слишком глобальными, некоторым — невыполнимыми. Только Великий Идущий был твердо уверен в том, что желаемое строится только на руинах отжившего строя.
«Все снести и построить новый мир с нуля», — говорил Великий Идущий в своих проповедях.
Встревоженная Виннербау что-то прошептала Эншду на ушко. Оживившись, Магнат заерзал в кресле, отчего то пару раз натужно заскрипело. Собравшись с духом, он позволил себе отвлечь дорого гостя от общения с транзитером.
— Пришли первые рейтинги после церемонии, — мягко, ненавязчиво произнес Бидд-ин-Рой.
— Ох уж этот шустрый, сетевой мир. Вспыхивает так же быстро, как и затухает, — довольно прокряхтел
— Более девяноста процентов Теней на Вашей стороне, Учитель, — в первый раз для себя Эншду обратился к Амитасу подобным образом. — А вот люди колеблются. Тридцать процентов за старый режим, сорок — не определились. Остальные за Вас.
— Не спешите делать выводы, мой дражайший Эншду. Не у всех была возможность высказать собственное мнение.
— Но... Социальные опросы показали, что многие начали склоняться в пользу храмовников.
Эншду случайно хрюкнул, когда пытался вдохнуть воздух. То ли от волнения, то ли оттого, что в последние две недели набрал двадцать лишних килограмм.
— О, ну конечно, конечно...— оскалился Амитас. — Не всем дано прочувствовать всю глубину покаяния...
— Это может стать проблемой.
— Проблемой это будет до тех пор, пока у народа есть альтернатива, — спокойной прохрипел Амитас, — Человек всегда выбирает из двух зол меньшее. И меньшим должны быть мы.
— Как мы можем стать меньшим злом? — задумчиво спросил Биндд-ин-Рой, — Храмовники предлагают мир без Теней.
— Легко, — Амитас покачал головой, и она затряслась на шее, будто забавная игрушка, — Мы предлагаем человечеству гораздо лучший мир, чем они. И всего лишь в обмен на покаяние... На не сопротивление.
— А что потом? — Эншду посмотрел куда-то вверх и еще больше задумался.
— А что потом...— Амитас загадочно растянул в улыбке кожу, — То будет потом.
— Учитель, если нужно чем-то помочь... Мои ресурсы всегда...Частная армия, техника...
— О, нет, — ласково улыбнулся Амитас. — Мы используем совершенно иные методы.
— Позвольте спросить...
— Вы должны быть более наблюдательны, мой дражайший друг.
Эншду напрягся: если не армия, то что тогда? В последнее время он не припоминал открытых столкновений со стражами порядка, да и Азари проявляла изрядную лояльность. Что нельзя было сказать о храмовниках. Те были у всех на слуху. И, как ни странно, совсем не в радужном свете. И тут Эншду осенило.
— Погодите, — спохватился магнат, — громкие скандалы, охватившие Марс в последнее время — это ваших рук дело?
Вспомнив недавний скандал, в котором фигурировал один из храмовников, Эншду без труда сложил дважды два. Дело об отмывании денег налогоплательщиков облетело всю планету, сильно ударив по репутации Церкви. В особенности после того, как рейтинги крестоносцев стали беспрецедентно повышаться. После суда они обрушились. Никто не хотел идти за теми, кто не оправдывал их идеалистических ожиданий.
— Их ценности — прах, призывы — лицемерие, а сами они — волки в овечьей шкуре, — напряженно задрожал Амитас, сжав одну из сухощавых ладоней в кулак.
— Дискредитировать храмовников сложно. Я слышал, они очень осторожны. Их не так то просто поймать за руку.
— Скандалов нужно не много, — проскрипел Амитас, — Хватит и парочки.
— Они могут опровергнуть обвинения.
— Я вас умоляю, — хрипло рассмеялся Амитас, — Никто, никогда не слушает оправданий.
— Похоже на мясорубку, — попытался пожать плечами Эншду, но только всколыхнул парочку жировых отложений, — Запускаешь механизм, и он работает сам по себе.
— Знаете, что такое пропаганда? — Амитас повернулся к Эншду, но не смог выпрямиться, так и оставшись полусогнутым.
Эншду не ответил, только
— Лучшая ложь — полуправда. Вот что такое пропаганда.
— Я слышал, что когда-то один очень мудрый человек говорил, что ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой, — Эншду решил блеснуть знаниями, с трудом выудив из закромов памяти едва понятную ему фразу. Ему совсем не хотелось выглядеть необразованным чурбаном перед Великим Идущим.
— О, мы живем воистину в благостные времена, — сухо засмеялся Амитас, — Нам не нужно повторять тысячу раз. Хватит и одного.
Уже не раз Амитас Идам убеждался, что люди охотней поверят в обман, чем в правду. Этот феномен долго не давал ему покоя. Долго он искал разгадку. Нашел он ее или нет, до конца так и осталось неясным даже для него самого. Но четкую связь между любовью ко лжи и внутренней немощью души он проследил твердо. Во всем виноват был страх. Чувство самосохранения повелевало бежать от всего, что причиняет боль. Казалось бы, ложь и правда — невещественны, неосязаемы и не способны причинить прямого вреда никому. Их не стоило бояться, как и отдавать предпочтение чему-то одному. Однако, практика показывала иное. Правда была глубока, отрезвляюща и причиняла не меньшую боль, чем физическая рана. Истоки ее лежали горадо глубже, чем казалось на первый взгляд. Они эти уходили в зияющую бездну, вскрывавшую все людские несовершенства. А люди не хотели замечать своих несовершенств. Никто не хотел слышать правду, никто не хотел накладывать на себя отягощающую ответсвенность за свои поступки. Совсем другое дело обстояло с ложью. Будь она даже самой немыслимой и неправдоподобной, ей отдавали большее предпочтение. Потому что она была легка, тепла и совершенно ни к чему не обязывала. Ложь была развлечением, волшебством, сказкой. Даже, если вела в пропасть. Человек из века в век хотел играть в нее, разговаривать с ней, находиться рядом. Обман был стойкой защитой от суровости правды внешнего мира, укрывая в своей грязной, но теплой тени. И тянулся к человеку, словно магнит. Когда Амитас это понял, он начал обещать. Обещать много и часто. Он обещал сохранить все то, что люди так горячо любят. То, что храмовники обязательно отберут. И за эту ложь люди готовы были идти за ним на край света.
Усиленно изучая молниеносно изменяющие показатели в сети, Виннербау Аст с возбуждением поглядывала то на Эншду, то на Амитаса.
Внезапно и без того тусклый свет начал давать сбой. Лампы начали хаотично мигать. Вновь принявшаяся за волокитную работу Ванда прервалась, и начала испуганно озираться по сторонам. Скромная Виннербау, так и не решившаяся прервать диалог важных людей, опустила глазки. Наверное, ей следовало бы предупредить их о том, что сетевая защита острова уже пятнадцать минут подвергалась атакам извне. Уже спешивший навстречу Амитасу начальник охраны так и не успел завершить свой короткий путь. Вдалеке, аккурат у дальней стены ангара появилась маленькая фигурка в длинном черном платье и белых чулках. Поначалу и вовсе незаметная, она проходила сквозь прозрачные перегородки, голубые щиты и бетонные колонны, с интересом оглядываясь вокруг. Мелкая рябь проходила по неосязаемому телу Азари, делая голограмму прерывистой. В медленном, вкрадчивом шаге угадывалась хищная заинтересованность сдерживающей ярость пантеры.