Марш Акпарса

Крупняков Аркадий Степанович

— Мы людям своим верим! — ответил Аказ.

— Во Свияжске ты тоже так думал, а как поднес боярин тебе дулю — они и разбежались все, да его же, боярина, людей побили.

— Тогда жалованной грамоты не было, государь.

— Я это не в упрек сказал, а к тому, что не мешало бы в бою ваши полки проверить. Вашего же спокойствия ради.

— Повелевай, государь.

— Вернетесь в Свияжск — малый походец на Казань сотворите. Там сами увидите, пойдут ли ваши воины в большое дело. С вами никто из моих воевод не пойдет —

сами полки ведите.

— Спасибо за доверие, государь. На Казань мы сходим.

— А теперь, Шигоня, ты скажи, что можно сделать, дабы вет- лужская и кокшайская черемиса с нами в дружбе жила?

— Пусть Аказовы люди, государь, почаще и поболее в ту сто­рону ходят и о твоем жаловании лесным людям рассказывают. Народ там живет свободолюбивый, и токмо добрым словом да благим примером их на нашу сторону повернуть можно...

— Слышишь, Янгин? Я твое прошлое обещание помню.— И царь погрозил Янгину пальцем.— Наобещал ты мне три короба, а где эти ветлужские черемисы? Слово не сдержал.

— Ты, государь, однако, тоже обещал тогда много, а грамоту только ныне дал.

— Ишь ты! — Царь охмелел и подобрел.

— Не обижайся на него, государь. Молод еще, не ведает, что говорит.

— Правду говорит. Грамоту мне бы давно следовало им дать. Не успеваю.— И, снова обратившись к Янгину, добавил:—Женился, поди?

— Нет еще,— смущенно ответил Янгин.

— То-то же. Без меня женишься — не прощу.

— Ты только приезжай. Всем народом встретим! — горячо произнес Янгин.

— Всем народом, говоришь? — Царь помолчал, что-то обдумы­вая, потом сказал: — Вот намедни долго думал я о вашем народе. С чистым ли сердцем он ко мне в дружбу идет? Какой ветер к на­шему берегу вас прибил? По вере вы от нас далеки, к татарам вроде бы ближе, по крови вы тоже с татарами роднее, и предки ваши и наши жили друг от друга далеко. Думал ли ты, Аказ, об этом?

Аказ, помедлив, ответил:

— Думал, великий государь.

— И что же?

— Мало ты наш народ знаешь. Прости, может, я неладно спрошу, но скажи, почему город твой Москва называется?

— Честно ответствую: никогда не думал о сем. Может, ты, великий отче, ведаешь?

— Мудрейшие люди много искали ответа на сей вопрос, но до се не нашли.

— А я знаю. Старики говорят, что наши предки с вашими вместе жили когда-то, и на этом месте было селение, которое называлось Маска ава, по-нашему значит — мать медведя. Старики говорят, что их прадеды и ваши прадеды долго жили в этих местах бок о бок, и только любовь к лесам заставила их уйти на Волгу. Старики говорят: много лет назад ваш народ и наш народ жили рядом и в дружбе, и придет время—в еще большей дружбе будут жить.

— Тьмой времен покрыта истина,— сказал митрополит,— и кто знает, сколь правдивы слова старейшин ваших. Но одно мне ведомо: идти вашему народу с нашим плечо в плечо отныне и во веки веков. Сложна жизнь, и много будет обходов и объездов,

но путь все одно у нас един.

— Это верно, великий отец,— сказал Магмет Бузубов,— от­ныне мы будем опорой во всех делах государя.

— Я чаю, вам ведомо,— произнес царь,— что готовим мы но­вый поход на Казань. Когда начнем —лишь всевышнему известно. Одначе я хотел бы знать, сколь ваши люди тому походу помочь могут. Князь Андрей, ты уготовлением того похода занят. Скажи, что тебе от горных людей надобно. Думал о сем?

— Думал, светлый царь. Взять Казань будет тяжело, но и до­вести рать до града сего не легче. Было бы зело ладно, если б ваши люди к тому времени дороги изладили. И кормами помогли бы чуть-чуть, бо с собой взять много ли можно?

— Ты, князь, только заранее скажи, когда рати пойдут,— сказал Янгин,—мы все на дорогу выйдем—и делу конец!

Иван рассмеялся, потом серьезно сказал Аказу:

— Моим именем повели хану Шигалею всех ратников твоего полка и твоего тоже,— царь глянул на Бузубова,— оделить до­спехами, кои ему посланы будут. Пока ратному делу учитесь, ждите большого похода. Придет время — дам знать. А теперь поезжайте с богом по домам. Счастливого вам пути.

Послы встали, поклонились царю и направились к выходу.

Шигонька вернулся с послами в Свияжск, усиленно помогал Аказу и Магмету Бузубову собирать полки. Все участники по­сольства, нарядившись в подаренные царем одежды, разъехались по руэмам да илемам, чтобы рассказать о посольстве, о царе, о дарах и главное о жалованной грамоте.

Через месяц все, кто был в полку Аказа, вернулись в Свияжск, чтобы верно служить русскому царю. Даже люди Пакмана при­шли с повинной. Сам Пакман не вернулся—говорили, будто убе­жал на Луговую сторону к мурзе Япанче.

Под осень в Шигонькиной памятной книге появились такие записи:

«Горние люди одним своим полком пошли в Казань, чтобы показать свою правду государю и повоевать его недруга. А за ними послали тайно смотреть Петьку Гурова да Алешку Ершова. Велел хан Шигалей своим казакам, кои стояли на Волге, на ка­менном перевозе переправить горних воев на другой берег по- тарлотою.

И пошли к Казани месяцу июня и пришли на Арское поле ко городу; и вышли к ним все казанские люди, крымцы да с ними билися крепко, и от обоих потери были. А князь Аказ в той сече поранил Алима, сына Кущакова, в плечо саблей.

А хан Шигалей в те поры да князь Голицын с товарищи хо­дили на Гостин-остров и стояли на Терень-Узяке. К ним прибе­жали Алешка Ершов да Петька Гуров и сказали хану, что горние люди воевали крепко и служили государю прямо.

Горние люди, видя государево к себе жалование, служити начали ему правдою и на Луговую сторону ходити...

А чуваша арская под рукой Магмета Бузубова пошла боем на крымцев и проскочила во Ханский двор и начали говорить, почему-де вы не бьете Русскому государю челом?