Марш экклезиастов
Шрифт:
О системе румов известно было мало. Созданная в незапамятные времена одной из рас ящеров, позже исчезнувшей, она сохранилась и была даже используема некоторыми тайными орденами — в частности, «Пятым Римом». Но очень многое говорило за то, что использовалась только малая часть её — просто никто не понимал, как всё это работает и как проникать на другие уровни. Считалось, что это всего лишь сеть коммуникаций, своего рода «мгновенное метро», станции которого располагаются во многих крупных городах — но почему-то иногда и в пустынях, и в деревушках, и Бог знает
Логично ли предположить, что уровней может быть и больше двух?
Но для прохода к Дракону требовалась, так сказать, двойная тень: от двух свечей и двух карт. Здесь же всё было как обычно: одна свеча, одна карта, одна стена…
…на которой он нацарапал руну «Гар»!
И что? Могло это нас забросить куда-то не туда?
Когда взаимодействуют разностильные магии, возможно всё. Даже то, что совершенно невозможно…
Руна «Гар», символ центра мира, мирового ясеня Игдрасиля и одновременно — копья Одина. Своего рода усилитель магии любого направления…
Допустим. И что это нам даёт? Нас занесло в центр мира? К мировому ясеню? Не похоже.
Но всё равно что-то в этом есть. Если бы не разламывалась так голова…
— Коля!
Нет-нет. Всё в порядке, всё пройдёт, вот я же стою на ногах…
Давно он не чувствовал себя настолько погано.
Люди Севера
(Царское Село, 1893 год, октябрь)
Если кто не знает: конец сентября и начало октября в Царском Селе — самое красивое время года. Деревья в парках подобраны так, что все цвета осени, от серебристого до багрового, и все оттенки главного из них, жёлтого — от солнечного до тёмного бронзового — вы видите одновременно, но это не пестрядь загородной рощи (что тоже прекрасно, но иначе) — а картина великих мастеров; или храм; и можно понять кельтов, которые молились деревьям…
В воскресенье мы пошли гулять втроём: маменька, Митя и я. Ушли далеко, когда вдруг налетел дождь и порывами холодный ветер. Домой мы добрались промокшие, тут же стали пить чай с малиной, но малина, этот чудодейственный аспирин моего детства, не спасла: уже вечером я слёг с жаром и кашлем.
Как обыкновенно, в постель я прихватил книгу; на этот раз ею оказался «Капитан Гаттерас»…
…В первый раз, услыхав свист, матросы переглянулись. Они были одни на палубе и тревожно переговаривались. Посторонних — ни души, а между тем свист повторялся несколько раз.
Первым встревожился Клифтон.
— Слышите? — сказал он. — Посмотрите-ка, как прыгает собака, заслышав свист.
— Просто не верится! — ответил Гриппер.
— Конечно! — крикнул Пэн. — Я дальше не пойду!
— Пэн прав, — заметил Брентон. — Это значило бы испытывать судьбу.
— Испытывать чёрта! — сказал Клифтон. — Пусть я потеряю все свои заработки, если я сделаю хоть шаг вперёд.
— Нет, видно, нам не вернуться назад… — уныло
Экипаж был вконец деморализован.
— Ни шагу вперёд! — крикнул Уолстен. — Верно я говорю, ребята?
— Да, да! Ни шагу! — подхватили матросы.
— Ну, так пойдём к Шандону, — заявил Болтон. — Я поговорю с ним.
И матросы толпой двинулись на ют. «Форвард» входил в это время в обширный бассейн, имевший в поперечнике около восьмисот футов; бассейн со всех сторон был окружён льдами и за исключением прохода, которым шёл бриг, другого выхода не имел.
Шандон понял, что по собственной вине попал в тиски льдов. Но что же оставалось делать? Как вернуться назад? Он сознавал всю тяжесть лежавшей на нём ответственности, и рука его судорожно сжимала подзорную трубу.
Доктор, скрестив на груди руки, молча наблюдал; он смотрел на ледяные стены в триста футов вышиной. Над бездной висел полог густого тумана.
Внезапно Болтон обратился к помощнику капитана.
— Мистер Шандон, — взволнованным голосом проговорил он, — дальше идти мы не можем!
— Что такое? — спросил Шандон, которому кровь бросилась в лицо.
— Я говорю, — продолжал Болтон, — что мы уже достаточно послужили капитану-невидимке, а потому решили дальше не идти.
— Решили?.. — воскликнул Шандон. — И вы осмеливаетесь это говорить, Болтон? Берегитесь!
— Угрозы ни к чему не поведут, — буркнул Пэн. — Всё равно дальше мы не пойдём!
Шандон шагнул было к возмутившимся матросам, но в этот момент к нему подошёл Джонсон и сказал вполголоса:
— Нельзя терять ни минуты, если хотите выбраться отсюда. К каналу приближается айсберг. Он может закрыть единственный выход и запереть нас здесь, как в тюрьме.
Шандон сразу понял всю опасность положения.
— Я рассчитаюсь с вами потом, голубчики, — крикнул он бунтарям, — а теперь — слушай команду!
Матросы бросились по местам. «Форвард» быстро переменил направление. Набросали полную топку угля, чтобы усилить давление пара и опередить плавучую гору. Бриг состязался с айсбергом: корабль мчался к югу, чтобы пройти по каналу, а ледяная гора неслась навстречу, угрожая закрыть проход.
— Прибавить пару! — кричал Шандон. — Полный ход! Слышите, Брентон!
«Форвард» птицей нёсся среди льдин, дробя их своим форштевнем; корпус судна сотрясался от быстрого вращения винта; манометр показывал огромное давление паров, избыток которых со свистом вырывался из предохранительных клапанов.
— Нагрузите клапаны! — крикнул Шандон.
Механик повиновался, подвергая судно опасности взлететь на воздух.
Но его отчаянные усилия остались бесплодными; айсберг, увлекаемый подводным течением, стремительно приближался к каналу. Бриг находился ещё в трёх кабельтовых от устья канала, как вдруг гора, точно клин, врезалась в свободный проход, плотно примкнула к своим соседям и закрыла единственный выход из канала.
— Мы погибли! — невольно вырвалось у Шандона.
— Погибли! — как эхо, повторили матросы.